и без надежды скоро исправить свое положение.
– Нужды нет, Заплатин! Все эти невольные туристы кое-что да разнесли по всем российским весям, прочистили воздух, представляли собою одну – и не пошлую идею. За ними следом шло повсюду и сочувствие всего, что у нас есть, и в печати, и в обществе, честного и мыслящего.
Глаза собеседников разгорелись. Между ними разница лет была небольшая. Но Кантаков гораздо больше оселся, чувствовал под собою почву, имел уже успех, мог считать свою адвокатскую дорогу расчищенной; а в студенте, несмотря на его очень взрослую наружность, "бродило" – как он сам называл – еще не унялось, и отвечать за то, куда он придет и чем кончит, – он не мог бы, да как будто и не желал.
– Ну, и что ж, Заплатин, – начал Кантаков несколько другим тоном, – весь этот год с хвостиком протянулся там, на родине, весьма туго и однообразно?
– Я все время работал. Что же больше делать, Сергей Павлович? Книги с собой привез, даже лекции захватил. У меня была надежда, что к этому семестру позволят вернуться. Немало и с народом возился, ездил по Волге, жил у раскольников, присматривался ко многому.
– Ну, а уж по части общества, интересных встреч, особенно с женщинами?
Заплатин опустил ресницы – темные и пушистые.
– Или что-нибудь нашлось?
Глазами Кантаков усмехнулся.
– И там ведь не без людей…
– Даже и в женском сословии?
– Что ж… – начал Заплатин, тише звуком и медленнее, – я не скрою от вас… вы такой душевный человек и всегда были со мной по-товарищески, – хоть мы и не однокурсники, Сергей Павлович.
– Да что вы меня как все церемонно величаете, дружище? А мы – товарищи в полном смысле. Не выпить ли по стакану кахетинского? – Извольте! Здесь не дорого? – Нет, уж я ставлю!
Кантаков спросил карту и выбрал вино.
– Так… Значит, не без встреч?
Глаза его опять заиграли.
За ним водилась репутация человека влюбчивого. Среди интеллигентных женщин он всегда имел большой успех.
– Я не скрою, – начал опять теми же словами Заплатин, все еще не поднимая ресниц. – Там я нашел девушку… из ряду вон… дочь врача. Уже второй год, как кончила гимназию с медалью.
– Красива?
– Очень. Отец болезненный… Вообще неудачник. Матери нет. Она стремится сюда, на курсы.
– На новые?
– Да, Сергей Павлович.
– Далось вам мое имя-отчество! Чокнемся и, если не побрезгаете, – выпьем на "ты". Нам давно пора бы.
– Я душевно рад!
Они выпили.
– И вы этой девицей немного увлечены?
– У меня… к ней… серьезное чувство. И даже… я опять не скрою…
– От тебя, – подсказал Кантаков.
– Что мы уже дали слово…
– Не раненько ли?
– Она подождет.
