Ты… – протянул сын плотника.
– Ты? – отозвался отрок.
Роська был на полголовы выше Добри. Такой же светловолосый, только глаза не голубые, а серые. На лице несвойственная городу простота, костяшки пальцев перебиты и кровоточат. Зато румянец густо заливает щеки, хотя сам бледный, как льняное полотно. На мальчишке белоснежная рубашка, новые порты, впрочем, одежда уже покрыта изрядным слоем пыли, кое-где порвана.
Добря почувствовал, как закипает кровь, как неприятно сжимается в животе. К уголкам глаз подступили слезы, и он постарался не моргать, чтобы предательские капли не выдали досаду. Роська… главный злодей из правобережных пацанов! Родная-то деревня Добродея на левом берегу.
– Но как?! – всхлипнул Добря и во все глаза уставился на воеводу.
Тот вопросительно поднял брови, глянул, сперва – на одного, после – на второго:
– Вы не рады встрече?
– Нет, – проскрежетал Роська.
Сигурд громко почесал затылок, все еще пытался разгадать тайну, но плюнул довольно быстро:
– Ладно, Розмич, иди к остальным.
– Как это вышло? – насупился Добря. – Он – сын пахаря. А я – плотника. Почему ему можно, а мне нельзя?
– Да вот так… – выдохнул мужчина. Развел руками, едва не выронил резную шкатулку. – Олег проезжал по какой-то деревне, и тут под копыта его коня упал вот этот мальчуган. Олег забрал мальца с собой, определил в отроки.
– Почему? Ведь не положено…
Воевода хмыкнул, взгляд на миг затуманился.
– Одду, то бишь Олегу, можно. Он не такой, как все. Видит дальше, понимает больше… Вещий он. Да имя еще у мальчика оказалось необычным – «Меченый». Получается, боги его дважды отметили: когда родился и когда копыта Олегова коня потоптали. Таким людям удача улыбается, их место рядом с князем.
– Не боги… – пробормотал Добря.
– Чего?
– Не боги его отметили! Только один! Чернобог! – Добря выпалил эти слова громко, со всей злостью, на какую был способен. Пусть Роська услышит, пусть только попробует оспорить!
– Да полно те, – рассмеялся Сигурд.
– Я с ним по соседству жил, знаю, об чем толкую! Черный бог его в темечко поцеловал! И не раз! Гад он! Подлый! Подлейший!
– Да не бреши! Хороший мальчуган, прилежный…
Добря стиснул зубы, развернулся без всякого почтения. Земля под ногами мелькала быстро, дома и улицы сливались в единые полосы, а злобный ветер больно кусал лицо, подхватывал и уносил слезинки.
– Нет в мире справедливости!
И в сторону княжьего двора Добря с тех пор больше не смотрел. И на отстроенную крепость, круглую, как бублик, что высится на холме над брегом Волхова – тоже. «Подумаешь! Принимают в свои дружины кого попало! Свеи – они и есть свеи! И мурмане такие же. Дикари, нелюди! А вот бояре старого князя Гостомысла – вот это люди! Наши!»
От Рюрикова города до Славны было недалече. Вяч сказал, что надо
