второй, чей клинок мгновеньем раньше Розмич не просто отбил – выбил, подскочил и ударил ногой по колену. Дружинник потерял равновесие, но вместо того чтобы упасть на услужливо подставленный меч – повалился на спину, тут же перекатился.
Он был на самом краю. В полушаге ровная поверхность превращалась в крутой, почти отвесный склон. Чтобы подняться и продолжить бой, Розмичу не хватило мгновенья. Песчаный выступ под воином просел и в тот же миг обвалился, увлекая человека вниз, на хищные зубы скал.
Ловчан мчался за кульдеем и мысленно проклинал трусость, заставившую Ултена улепётывать с такой быстротой. А нагнав – замер, удивлённо вытаращил глаза.
Священник торопливо срезал сучья с выломанного непонятно где осинового дрына. На лице остервенение, неподобающее даже простому христианину, не то что кульдею. Небольшой нож то скользил по коре, то оставлял зазубрины.
Приближение дружинника Ултен заметил, но головы не поднял. Ловчан не на шутку растерялся.
– Ты что делаешь?
– Оружие, – буркнул священник. – Я кулаками не очень, а шестом владею.
– Так ты… поэтому удирал? За оружием?
Только теперь Ултен поднял голову, во взгляде читалась ярость.
– Сколько их? – пресекая и собственное недоуменье, и негодование оскорблённого священника, спросил Ловчан.
– Три дюжины. Бьярмы. Они подошли вдоль берега, на маленьких лодках. Половину у реки повязали, со спины напали. Остальных стрелами побили. Много стрел было.
– Сколько наших осталось?
– Не знаю. Жедан с девицей точно живы, а остальные… Как разобрать, кого только оглушили, а кто дух испустил?
– А сам? – в голосе Ловчана прорезалось подозрение. – Как спасся?
Щёк священника на миг коснулся румянец, но ответил прежним деловым тоном:
– Я уединился в тот час. Псалмы читал.
Несмотря на серьёзность происходящего, Ловчан не удержался от ухмылки.
– В кустах?
– Это было единственное место, где меня не видели и вопросами не донимали, – нахмурился кульдей. В правдивости Ловчан не усомнился – стоило Ултену раскрыть псалтырь, как к нему тут же слетались любопытные. Вернее, насмешливые.
– Давай помогу.
Дружинник перехватил древко прежде, чем сказал. Ловко извлёк из-за спины охотницкий топор и продолжил начатое кульдеем дело.
– Сейчас Розмича дождёмся и решим, как быть. Как думаешь, бьярмы сразу уйдут?
– Я мало знаю про этот народ, – отозвался Ултен. – Они дикари, как и вы.
Грозный взгляд Ловчана, брошенный будто случайно, заставил Ултена подавиться последними словами, забормотать извинения.
– Убитых они принесут в жертву своим идолам, – рассудил монах. – А пленных…
– Пленных тоже пожертвуют, но не здесь. Отвезут в селенье. Кого-то, из сговорчивых, могут оставить себе. Рабами или
