волн. Сейчас в Европе, наверное, все только об этом и говорят…
Утром Мичил взялся помочь нам донести вещи до катера. Пока он болтал с капитаном, я жадно вдыхал воздух, полный чистых и густых ароматов хвои, свежести и тайны. Ох, до чего же мне не хотелось уезжать отсюда! За полдня и одну ночь, проведённых в Сырдык Туул, я успел так привязаться к Мичилу, к наставникам, к самому этому месту, как никогда в жизни ни к чему ещё не привязывался…
Я застыл на берегу и смотрел на реку, укутанную лёгким утренним туманом. Вдруг я различил тёмный предмет, двигавшийся в нашу сторону. Скоро стало ясно, что это лодка. Она выплыла из тумана подобно призраку. В лодке сидела девочка лет тринадцати. Совсем одна. Она смотрела на нас покрасневшими от бессонницы и ввалившимися от усталости глазами на худеньком личике, при этом широко и лучезарно улыбалась.
– Кто это? – спросил я у Мичила.
Он полминуты внимательно разглядывал девочку, а потом ахнул и выронил наши сумки прямо в воду.
– Бог мой! Это же Айяна! – проговорил он сначала чуть слышно, а потом заорал на всю округу, радуясь и подпрыгивая: – Айяна! Айяна вернулась!
Старик бросился к лодке и, зайдя по пояс в воду, потащил её к берегу, приговаривая:
– Ах, Яся-Яся. Ясно солнышко ты наше!
Айяна смеялась.
– Вот уж не думала, – говорила она чуть охрипшим весёлым голоском, – что первым меня встретит наш любимый добрый Мичил.
И вот уже почти всё селение сбежалось на берег. Айяне помогли выйти из лодки, её обнимали, целовали, гладили, приговаривая много разных радостных и ласковых слов, а потом увели в деревню.
Мичил остался и привязал её лодку к сосне. Затем он подошёл ко мне.
– Зря вы сейчас уезжаете, – заметил он. – Почти год назад Айяна ушла за проводником… Мы уже начали побаиваться, что она не вернётся. Уверен – ей есть что рассказать. Теперь нас ждёт целая серия увлекательнейших вечеров!
– Ох, Мичил, – вздохнул я. – Твои слова – соль на рану. Ты не представляешь, как я хотел бы остаться.
– Так оставайся! Без тебя не обойдутся, что ли?
– Без переводчика будет трудновато.
– А хочешь… – Мичил вдруг замолчал и, прищурившись, смотрел на меня, лихорадочно что-то обдумывая. – А давай я поеду с ними переводчиком вместо тебя. Я знаю девять языков!
Предложение звучало заманчиво, всё же я сомневался.
– Но вдруг Оливия будет против…
– А ты её не спрашивай, – посоветовал Мичил, – а просто поставь перед фактом. Остаюсь, мол, и точка. Она: «Ай-ай-ай! Что же делать? Что же делать?» и тут я: «Я спасу вас, мадам!»
Я улыбнулся. Как раз в этот момент к нам подошла Юханссон, и умный Мичил, не мешкая, обратился к ней.
– Мы тут обсуждаем концепцию вашего фильма. Как я понял, вы ищете шамана, владеющего древнейшими способами камлания, знающего исконные обряды юкагиров и способного найти
