и не тратить большие средства на его изысканное украшение. Ведь в любое время может начаться война, дом сгорит, и он должен быть готов быстро построить новый. Того, кто не предвидел подобного поворота событий и тратил на строительство своего жилища слишком много денег, часто влезая в долги, считали лишенным здравого смысла и понимания вещей.
Детей у чиновника было двое – мальчик примерно семи-восьми лет и девочка чуть старше. Это открытие обрадовало Гоэмона. Отлично, то, что нужно! Мальчик почти не слазил с деревянного коня, размахивая игрушечным мечом, а девочка под руководством няни что-то шила. Жена самурая тоже не выдержала искуса и подошла к коробейнику. Она не была красивой (точно не краше госпожи Хотару), но явно выросла в аристократическом семействе, понимающем толк в высоком искусстве. Это Гоэмон определил по нэцкэ, которое ей приглянулось.
Она выбрала настоящий шедевр одноногого резчика – фигурку Дзюродзина, бога долголетия и бессмертия, из слоновой кости. Он был изображен во весь рост с посохом в руках, на котором сидела сова, а рядом с ним, тесно прижавшись к старцу, стоял олененок. Цену за это нэцкэ Гоэмон запросил очень большую, но жена самурая купила амулет, не торгуясь. Она знала, что нэцкэ в таком потрясающем исполнении (мастер сумел изобразить даже волосы на бороде Дзюродзина) стоит гораздо дороже. А уж его внутренняя сущность вообще не имеет цены.
Чтобы не расторговаться полностью (ведь ему нужен был еще день для подтверждения своих наблюдений), Гоэмон быстро свернул торговлю, сказав, что его ждут в другом месте. Но он пообещал женщинам, которые не успели прицениться и сделать покупки, что вернется сюда завтра. Опыта торговли у юного синоби не было, и он с огромным удивлением наблюдал за бестолковой женской суетой. Прежде чем купить что-то, каждая должна была в обязательном порядке осмотреть и ощупать (некоторые делали это почти благоговейно) все вещицы, которые лежали в коробе. А потом долго обсуждать с подругой качество и красоту какого-нибудь гребешка, который, на взгляд Гоэмона, вообще не представлял никакой художественной ценности – просто нужная в хозяйстве вещь.
И только позже, уже в доме госпожи Хотару, он наконец понял, почему вызвал торговлей резными безделушками такой ажиотаж у соседок чиновника. Жена самурая обычно редко покидала дом; для нее даже поход на овощной рынок был событием, так как для этого существовали служанки. Как только она получала из рук свекрови самодзи – деревянную лопаточку, которой раскладывают рис, дом полностью занимал все ее время. На нее были возложены все заботы о домашнем хозяйстве. Ей был полностью доверен и семейный кошелек.
Но при всем том жена самурая, обычно представительница аристократического семейства, умела понимать и ценить прекрасное. А уж изделия одноногого резчика из клана Хаттори, даже примитивные гребешки, были изысканны и совершенны и несли на себе печать большого мастерства.
Для дочерей самураев не было школ, их обучали
