век юмора». Хотел бы поговорить с вами о Табби Теккерее, если у вас найдется время.
– Поговорить, значит, – его ланкаширский акцент проявляется все больше и больше по мере разговора. – А вы сказали, будет интервью.
– А что вы предпочитаете?
– А за что больше заплатят?
– А на сколько вы рассчитываете? – с удовольствием пасую я.
– Не думайте, что у меня куча свободного времени, – предупреждает меня Трейси, хотя я ничего такого и не утверждал. – У меня и моего проектора все расписано на месяц вперед. Есть еще люди, которые хотят смотреть старые фильмы не по телевизору, да и все равно, для телевизора такое кино не предназначено, – видимо, осознав, что это несколько противоречит его участию в создании кассеты «Золотой век юмора», он добавляет резко: – Три сотни – вот моя цена, на одно утро.
– Меня устраивает, – говорю я. – Мое издательство покрывает такие расходы.
– Вам придется прийти ко мне.
Говорит он таким тоном, будто предупреждает меня не совершать глупостей.
– Когда вам будет удобно?
– Завтра. Для вас будет лучше, если вы застанете меня в хорошем настроении. Вся неделя у меня загружена приватными кинопоказами.
Эти его слова – определенно повод спросить:
– Будете показывать фильмы Табби Теккерея?
– Не думаю, что это старье подходит для детских утренников.
– Почему бы и нет? Тот фильм, что включен в ваш альманах, довольно смешной. Он у вас один? Или удалось раздобыть еще?
– Наш разговор не записывается? Это же не часть интервью?
– Нет, я просто интере…
– Наш разговор не записывается, – это не просто утверждение, это что-то вроде приказа. – Оставьте все вопросы на завтра. И да, готовьте деньги.
– Могу я хотя бы спросить, какой фильм Табби попал в ваш альманах?
– Из нашего разговора мне показалось, что вы смотрели его. Там же все сказано.
– На моей кассете проблемы со звуком.
– Если вы знаете хоть что-то о Табби, вы сами догадаетесь.
– Ну, я решил, что это «Ужасные тройняшки».
– Ну и зачем тогда спрашиваете? – его голос звучит подозрительно. – А где вы вообще раздобыли эту кассету?
– Заказал в Интернете через вторые руки. Если бы я знал раньше, как выйти напрямую на вас, купил бы у вас. Кстати, можно?
– А зачем вам?
– Я стер нужную мне часть записи. Не спрашивайте как.
– На меня не рассчитывайте. Вы – единственный обладатель кассеты, которого я знаю.
Трудно поверить, что у него не сохранилась копия.
– Почему же она такая редкая?
– Спросите мудаков, выпустивших фильм. Они вляпались по уши, издав кое-какой незаконный контент.
– По-моему, к «Золотому веку юмора» это не относится.
