наслаждалась теперь пьянящим ощущением свободы – не нужно притворяться, играть железную бизнес-леди, не стоит прятать улыбку и ласковый блеск в глазах. Все равно же здесь меня никто не знает. Можно побыть человеком. Я просидела так долго, удивляясь собственной непритязательности, прямо на земле, и с удовольствием вдыхала чудесный аромат деревьев и трав. Постепенно народу вокруг становилось больше – приходили люди в строгих костюмах, белых рубашках и галстуках, тоже усаживались прямо на лужайку и разворачивали свой обед. Не думаю, чтобы в зданиях Совета Европы не было приличных кафе, где можно с комфортом перекусить. Просто сидеть под теплыми солнечными лучами, слушать щебетание птиц, жмуриться от яркого живого света и неторопливо жевать нравилось местным чиновникам гораздо больше. Я попробовала представить себе подобную картину под стенами Государственной думы или Совета Федерации. Стало смешно. Даже если наши драгоценные и решатся выбраться на улицу без охраны, затонированных по самые уши машин и прочих атрибутов власти, то уж вряд ли смогут без проблем присесть на лужайке. Живот не позволит. Я тяжело вздохнула. Недавнее раздражение в их адрес сменилось обыкновенной женской жалостью. Вот ведь бедняжки!
Прошло время обеда, месье в костюмах разошлись по залам заседаний, солнышко переместилось за мой затылок, а я все сидела, прикрыв глаза, ощущая, как покой и радость передаются мне от самой земли. Не понимала я, зачем вставать, куда-то идти – ведь хорошо так, что счастье ощущается физически. Время от времени я для разнообразия открывала глаза и рассматривала аллеи парка. По дорожкам бродили, держась за руки, бесчисленные пары. От нечего делать я начала за ними наблюдать, но тут же об этом пожалела. Влюбленные окружали друг друга такой бережной, очаровательной нежностью, что глазам было больно на них смотреть – таким ярким светом сияло это неприкрытое счастье. Сердце непроизвольно сжалось и стало обливаться холодной тоской, душу пронзило острое одиночество. Ну и откуда, скажите на милость, прорвалась эта давно уже утопленная в потоках времени сентиментальность? Удовольствие от радости и покоя моментально испарилось: и земля стала вдруг жесткой, и трава – мокрой, и солнце – злым. Я поднялась, отряхнула джинсы и направилась в центр Страсбурга.
Экскурсионные речные трамвайчики отходили от причала Роанского дворца каждые полчаса, как и было написано в путеводителе. Я купила билет, немного побродила по пристани, любуясь на красивые фахверковые домики на противоположном берегу Или, и, не торопясь, зашла на борт. Катер был похож на плоскую стеклянную капсулу, внутри которой разместились рядами обычные пластиковые кресла. Хорошо, что дело близилось к вечеру – в разгар летнего дня здесь можно было бы и зажариться заживо. Правда, когда трамвайчик заглотил в прозрачное чрево всех желающих и тронулся с места, подул ветерок. Стало приятно. Я надела наушники, нашла нужную кнопку, переключилась на русский язык и погрузилась в историю Страсбурга…
В
