Вызвав в них ощутимую сердитость так, что последние ответили не менее забористым окриком:
– Ну, мы вам ща! Огольцы! – и принялись отбивать летящие в них еловые плоды головами, руками, и даже подсигивая на месте, вскидывающимися вверх ногами-корнями (там, в основном подошвами паробошней). Их потешные прыжки, покачивание круглых, как клубок голов, удивительно меткое отражение падающих шишек (так, что они почитай все попадали во внучаток), да не менее потешный смех и колыхание бурого мха Гаёвок, вызвало не менее задорный смех у братца и сестрицы. И так как они и сами были завсегда рады-радехоньки пошалить, то немедля принялись подхватывать с землицы еловые плоды и пущать их в соперников.
А шишек становилось все больше и больше. И, хотя в лиственничнике не должно было им находиться, абы тут не росли ели, да и ноне (в летний период) на ветвях деревьев они смотрелись покамест крохотульками, их все прибавлялось и прибавлялось с каждым взмахом лап внучаток Гаюна. И в этом узком перелеске, словно проложенном полосой между двумя рядами деревьев слышался довольный смех детей, духов, позвякивание бубенчиков на поясах первых и редкое повизгивание и покряхтывание (видимо, оттого куды попала шишка) последних, заглушающих все иные лесные звуки. А в воздухе мелькали парящие бурые плоды ели, наполняющие пространство смоляным дух хвои и оставляя от собственного движения едва приметную для глаз мороку. Кусочки почвы, высохшие травинки, тонкие сучки и даже иголочки, все то, что некогда являло лесную подстилку, также порой взмывало кверху, проносясь меж противниками и еще сильнее застилало ясность обзора.
И такое веселье длилось не долго, не мало, а завершилось и вовсе как-то махом. Тады, когда один из выспевших плодов ели (пущенный в направление Гаёвок) угодил Гаюну прямо в глаз. От этого попадания Гаёв дед почемуй-то громко икнул, а потом нескрываемо недовольно молвил:
– От чё ж вы туто-ва развили, озорники туды вас чрез колоду?
Его голос, звучавший низко-раскатисто на последнем звуке усилился в мощи, и, завершился низким рычанием, таким, какое порой издавали комы. Сей мощный рык сдержал движение плывущего опада так, что в том малом промежутке времени стала различима, как сама рябь воздуха, так и отдельно плывущие в ней шишки, хвоинки, травинки и катушки почвы. А когда соседние деревья встряхнули своими ветвями, выражая, таким родом, недовольство, замерший в воздухе опад, за единый вздох, весь осыпался на землю. К диву ребятишек сызнова создав на почве ровную лесную подстилку, сокрыв не токмо шишки, но и ветоньки, лишь явив неприметные такие наносы. И тот же миг лиственничник наполнился розовато-голубым светом, спущенным с бледнеющего небушка нежно-багряным солнышком и смешавшегося с зеленым цветом лиственницы. И этот мягкий предвечерний перелив гая, готовящегося к покою, негромко уханьем огласил сидящий на дереве крупный рыжевато-бурый филин, а может пугач. Он блеснул своими крупными густо-желтыми
