и сообщила, что меня приняли на работу.
– Это глава гильдии сказал? – спросила я, обрадованная и удивленная одновременно.
Хана покачала головой.
– Его жена. Но здесь именно она все решает, – доверительно добавила сотрудница, понизив голос.
Мне вспомнилась худая ухоженная брюнетка с пронзительным взглядом, и вправду наблюдавшая за мной пару раз в течение дня. Ее внимание заставляло чувствовать себя не в своей тарелке, и каждый раз я ждала заявления, что человеку с моей внешностью в таком уважаемом доме не место. Теперь же выяснилось, что именно ей я обязана шансом не умереть через пару недель с голоду.
– Здорово! – выдохнула я. – Но разве она видела хоть что-то из моей работы?
Наблюдать со стороны – это, конечно, хорошо, но в бумаги, с которыми я имела дело, жена главы гильдии не заглядывала.
– Это неважно, – дополнительно понизив голос, просветила меня Хана. – Главное, она видела тебя. Ты понимаешь, ее совершенно не устраивает, когда рядом с ее мужем крутятся молодые вертихвостки с надутыми губками. Она предпочитает видеть здесь женщин постарше, вроде меня. А на должность секретаря никак никого подходящего не находила. А на тебя посмотрела – и прямо в восторг пришла!
Я не могла видеть себя со стороны, но, думаю, в тот момент краска схлынула с моего лица. Стало быть, меня берут не за образование, гораздо более серьезное, чем требуется для этой работы. Не за старательность, не за ум, не за полученные результаты. А за мою внешность, благодаря которой хозяину дома точно не придет в голову крутить со мной шашни.
– Спасибо, Хана, – глухо сказала я, выходя из-за стола. – Передайте, пожалуйста, госпоже супруге главы гильдии, что я не смогу принять ее щедрое предложение.
Ошарашенный взгляд Ханы сопровождал меня до дверей. Выйдя из здания, я быстро зашагала по улице, обхватив себя руками, несмотря на то что холодно не было.
О своем импульсивном поступке я пожалела почти сразу, стоило двухэтажному дому главы гильдии остаться за спиной. Сначала пыталась отогнать угрызения совести, сосредоточившись на быстрой ходьбе и дующем в лицо ветре. Но это помогло лишь ненадолго: в скором времени невеселые мысли достигли сознания. Итак, я только что своими руками лишила себя, возможно, последнего шанса обзавестись работой и сохранить жилье. Теперь пойду по миру сама, а заодно прихвачу с собой пса, который имел глупость довериться моим заботам. А все потому, что я не сумела вовремя сдержать дурацкую, совершенно неуместную гордость. Радоваться надо было! Моя внешность при устройстве на работу всегда мешала, а тут вдруг сыграла на пользу. А я не оценила.
Вернувшись домой, я зарылась лицом в густую шерсть своего пса и долго плакала. Вариантов, которые предстояло проверить, оставалось все меньше, а время очередного взноса платы за жилье неотвратимо приближалось.
На следующий день я вновь отправилась на поиски работы, и все прошло как обычно. В том смысле, что в обоих местах, куда
