style="font-size:15px;"> – Кто тебя с собой звал? – спросил Синяка.
– А этруски, – объяснил великан. – Они же съехали с сопки-то. В Этрурию подались, я так полагаю. Все, все съехали, и люди, и боги, и даже демон, мелкий пакостник. Хорошо там, говорят, в Этрурии-то… Только далеко это, поди, да и давно.
– Зачем же ты остался?
Великан не ответил.
– Дурак ты, Пузан, – сказал Синяка.
– Я так давно вас ищу, господин Синяка, – жалобно басил великан, растянув мокрый рот. – Ну так давно! Страшно же одному…
Ему страшно, подумал Синяка. И повторил:
– С этрусками уходить надо было…
– А чего… – пробубнил великан и свесил голову. – Гоните от себя? Не нужен, да?
Синяка еще немного подумал, покусал губы. Даже великана Ларс Разенна принял к себе. Вот такого – глупого, безобразного. Подхалима и труса. А Синяку прогнал. Интересно, Пузан знает об этом?
– Иди сюда, – сказал, наконец, Синяка.
Великан неуклюже приблизился.
– Господин Синяка, – торжественно провозгласил он, – ежели вам чего надо, то приказывайте, а я буду стараться…
– Сядь, – велел Синяка.
Великан осторожно примостился с ним рядом. И тогда Синяка прижался головой к толстым, угловатым великаньим коленям и громко, в голос, зарыдал.
Подумав, великан бережно накрыл его своей большой лапой и тяжко, в два приема, вздохнул.
– Дела, – многозначительно уронил он, глядя в пространство поверх растрепанных темных синякиных волос. Худые плечи Синяки содрогались. Он что-то невнятно бормотал, а слезы текли и текли из глаз.
Некоторое время Пузан стойко терпел неудобства, а потом гулко пробасил:
– Это… Поплакали, господин Синяка, и хватит. Все равно вы лучше всех, а что кое-кто тут у нас гордый, так это по молодости.
Синяка замолчал, перевел дыхание и, оторвавшись от колен великана, вытер ладонями лицо. Он увидел прямо перед собой маленькие серые глазки с красноватой сеточкой. И эти глазки смотрели на него с пониманием и безграничной любовью.
Ноги путников утопали в мягком мохе болота. Саламандра, недовольная сыростью, взгромоздилась Синяке на плечо, лениво свесила хвост и уткнула сухую мордочку ему в шею. Маленькие острые коготки проткнули синякину рубаху и царапались. Он не обращал на это внимания.
Великан тяжеловесно ступал рядом, время от времени проваливаясь в трясину по колено. Сапоги его безнадежно промокли.
– Ты бы разулся, – сказал Синяка. – Ноги натрешь.
Великан только застенчиво улыбнулся.
Глядя на его нелепую фигуру, Синяка вдруг ощутил, как отдаляется, отпускает его Ахен.
Внезапно великан охнул и споткнулся. Синяка чуть не налетел на него. Великан резко оттолкнул его от себя, так что Синяка упал на сырую кочку, лицом
