сидит на ящике. На груди кусок коробочного картона; под крупным «ПОМОГИТЕ, ЛЮДИ ДОБРЫЕ!» мелким почерком во всех подробностях описывается богатая злоключениями, нелегкая и долгая бабкина жизнь. Другая бабка, такая же убогая и древняя, с интересом читает, опираясь на клюку…
Сам на себя смотрит Вавилон, не нужно ему никаких зеркал. Сам себе он и пророк, и истина.
Что ты делаешь здесь, Верховный Жрец Оракула? Что ты делаешь здесь?..
Трущобы из трущоб – рабские кварталы Вавилона. Проходи, пожалуйста, господин, если не страшно рылом пропахать кучу отбросов, оскользнувшись по неловкости или с непривычки – по сгнившему мусору ходить особая сноровка нужна. По четвергам вывозят отсюда на кладбище умерших за целую неделю, не разбираясь между рабами и вольными бродягами, так что лучше приходить все-таки в пятницу. Но если уж приспичило нынче, то милости просим: чего изволите?
Рабские бараки обнесены толстой стальной проволокой, сквозь нее пропущен ток, да такой, что у стражника рыжие патлы дыбом стоят. Под проволокой собачий труп – полезла, дурища, ну и шарахнуло. Пусть теперь разлагается в назидание людям.
Морща лицо, кривя губы, входит Верховный Жрец в маленькую караульную. Двое солдат, сняв сапоги, сидят с ногами на лавке, увлеченно шлепая картами. Один, завидев посетителя, досадливо сплюнул, встал, ленивым шагом подошел – в разматывающихся портянках ступая по грязному полу – сунулся в «докУмент», хотя и так знал, кто перед ним стоит. Видал фото в газете. И перед выборами висело везде. Вот кто денег настриг с этих выборов, так это Оракул.
Повертел корки, с любопытством поглядел – каков был Верховный Жрец в восемнадцать лет, когда эти корки ему только-только выдали. Ничего был парнишечка. Даже и не верится. Интересно, какие думки варились в котелке под пушистыми светлыми волосами? И ведь выварились… Солдат даже взгрустнул: разная судьба у людей, кому какая, кто в Оракуле деньги делает, кто здесь, на вонючей лавке, похоже, так и подохнет…
Выходя на территорию квартала, Жрец услышал за своей спиной обрывок разговора:
– А что, Оракул тоже этот сброд покупает?
– Экономят, паскуды…
Хлопнула дверь за спиной, отсекая солдатские голоса.
Осторожно шел Жрец, приподнимая край облачения, чтобы не замараться. Исступленно мечтал о ванне, о благовониях, о тихих, прохладных залах Оракула. А какой грязью замаралась здесь душа – о том лучше не задумываться.
Но выхода другого нет. Машина разбита, денег на ремонт нужно немалое количество, а взять неоткуда. Только что сэкономить на программисте.
Программист Оракулу нужен хороший. И вольнонаемный. На этом настаивала Верховная Жрица. Верховный Жрец хорошо понимал ее правоту: рабы склонны к недобросовестному труду. Но у серебристого «Сарданапала» на платной стоянке было иное мнение.
Толкнулся в барак – выкрашенный зеленой краской строительный вагончик, на двери приколот листок бумаги из школьной тетрадки,
