был осужден не по политической статье, а за растрату и другие должностные преступления, и обещали сделать соответствующую запись в трудовой книжке. Но Ильин отказался, опасаясь, что его могут обвинить в сокрытии своего прошлого. Так в возрасте сорока восьми лет он начал новую жизнь».
Борис Львович Теплинский первым стал писать наверх жалобы, по которым была проведена дополнительная проверка. В ходе нее он категорически отказался от своих «признательных» показаний, заявив, что они были буквально выбиты из него. В течение десяти суток его лишали сна: все это время он стоял, его жестоко избивали.
Также в ходе проверки было установлено: «Теплинский допрашивался в ночное время до 5–6 часов. Его 108 раз вызывали на допросы, а протоколов допросов составлено всего 15. К тому же некоторые из них датированы не теми числами, когда его фактически допрашивали. Свидетели, изобличавшие его в 1943 году в проведении антисоветской агитации, от своих показаний отказались, заявив, что вынуждены были оговорить Теплинского в результате избиений, которым они подвергались. Бессонов и Трухин, изобличавшие Теплинского в совершении преступлении, умерли в 1944 году. Другие свидетели не привели ни одного высказывания Теплинского, которое можно было бы квалифицировать как антисоветскую агитацию.
На допросе 20 февраля 1954 года Теплинский показал, что перед рассмотрением дела в судебном заседании вызвавший его полковник Флягин рекомендовал “не брыкаться” на суде, иначе ему будет плохо. Когда же он спросил Флягина, что за суд через восемь с половиной лет после ареста, тот цинично заявил: “Надо же юридически оформить ваше пребывание в тюрьме”. Поэтому, пояснил Теплинский, он вынужден был в суде оговорить себя».
Военная коллегия Верховного Суда СССР 14 мая 1955 года рассмотрела заключение Генерального прокурора СССР, составленное в порядке ст. 373 УПК РСФСР, и приговор в отношении Теплинского отменила по вновь открывшимся обстоятельствам, дело прекратила за отсутствием состава преступления, а не за недоказанностью обвинения, как это предлагалось в заключении Генерального прокурора СССР.
Вскоре друзья встретились… Трудно описать эти секунды, когда Ильин, находясь уже на свободе, в городе Щербакове встречает исхудалого и прихрамывающего друга Теплинского… Они крепко молча обнялись, а потом вместе стояли и плакали… Два взрослых человека, два генерала, два участника Гражданской войны, два бывших заключенных…
А потом Борис Львович дрожащими руками достанет из ящика письменного стола документ и протянет Виктору Николаевичу. Будто помутневшими глазами Ильин бегло прочтет: «Приговор Военной коллегии от 27 марта 1952 года в отношении Теплинского Б. Л. в связи с вновь открывшимися обстоятельствами отменить, и дело за отсутствием состава преступления прекращено».
Позднее, в партийном органе, Ильину выдадут копию письма, написанного Теплинским, в котором слова Бориса Львовича будут звучать, как звуки колокола: «Я считаю долгом своей совести заявить, что
