только собирался написать книгу, вышедшую лишь в девяностые годы прошлого столетия.
«После смерти Сталина он подал на реабилитацию. Первое прошение было отклонено, но ему разрешили вернуться в Москву. Ильин устроился в транспортный отдел Моссовета. Реабилитировали его в 1954 году после расстрела Берии и моего ареста. В течение года ему отказывали в полной пенсии, положенной сотрудникам госбезопасности. Этому противился Серов, заявляя, что Ильин скомпрометирован связью с Теплинским, все еще отбывавшим срок как враг народа.
Через три дня после моего освобождения из тюрьмы в 1968 году Ильин навестил меня. Я узнал, что судьба вновь улыбнулась ему. В 1956 году его бывший куратор в ЦК стал заместителем заведующего отделом культуры ЦК партии. Ему нужен был честный и опытный администратор на пост оргсекретаря Московского отделения Союза писателей. Предшествующий опыт работы Ильина, в прошлом комиссара госбезопасности по вопросам культуры, делал его кандидатуру на этот пост вполне подходящей. К тому же его поддержали такие писатели, как Федин и Симонов. Партийному руководству нужен был в Союзе писателей человек, который бы знал всех, включая осведомителей. Ильин идеально соответствовал своей новой должности и работал в Союзе писателей до 1977 года».
Исповедь перед смертью
В 1976 году Виктор Николаевич Ильин принял решение уйти на пенсию. Об этом событии есть весьма любопытная запись в дневнике писателя Анатолия Медникова: «…И вот памятный мне оргпленум 1976 года. Первым вопросом шло выдвижение Михаила Луконина на должность Первого секретаря правления. С этим предложением выступил Михалков. Он сказал о Луконине: “Большой русский поэт, видный общественный деятель, воин, лауреат Государственной премии, секретарь СП СССР”. Потом взял слово Наровчатов и прочитал свое стихотворение о том, как он и Луконин уезжали на фронт в октябре сорок первого года с Киевского вокзала. Затем сказал, что Михаил Луконин “интернационалист”, храбрый, но осмотрительный, ибо можно быть храбрым безрассудно.
После голосования – “тронная речь” Михаила Луконина. Она была краткой. Между прочим, он сказал:
– Не такая уж она трудная, Московская организация. Она по своей духовной сути – здоровая. Линия, которую вели Наровчатов и Смирнов, правильная, и я буду ее продолжать… Никто не собирается руководить в том смысле, чтобы водить пером писателя. Мы создаем спокойную творческую обстановку, – заметил Луконин.
Но для спокойной творческой обстановки не подходил Ильин. Я не знаю, был ли у него с Лукониным предварительный разговор, прямое объяснение. Когда, в какую из бессонных ночей Ильин принял решение уходить. Сначала на партгруппе, а затем и на пленуме для всех неожиданно прозвучало его заявление об уходе на пенсию. Сидевший в президиуме секретарь горкома Макеев сказал о Викторе Николаевиче самые добрые слова: заслуженный, уважаемый, но поступило такое заявление. Мнение горкома партии – уважить.
Начались
