что им залил Нью-Йорк русский эмигрант Смолянский, рванувший из СССР в 1976 году. Когда он открыл Америке кефир, диетологи запели по телевизору, насколько кефир полезней йогурта. Точно так же, как наши диетологи пели в перестройку, насколько йогурт полезней кефира. Ещё купили дорогого невкусного сыра; неубедительно пахнущих помидоров с надписью «органик» и манго с запахом хвои, словно вымоченного в экстракте для успокоительных ванн. А ещё багелей – необыкновенных несладких пончиков в солёной посыпке.
Есть страны, где так вкусно, что страшно не влезть к отъезду в джинсы. В Нью-Йорке мне показались вкусными только жареные цыплята и багели. К тому же я не нашла на продуктах маркировки о ГМО-объектах, содержащихся в 80 % местной еды. Потратив миллионы на пиарщиков, крупнейшие пищевые концерны доказали необязательность этой маркировки. И практически сделали американцам мини-лоботомию, убедив, что маркировка продуктов не даст ничего, кроме увеличения стоимости.
Гнездясь на ночь, мы отключили громыхающие холодильник с кондиционером и открыли окно. Но в номер ворвался хор соседских кондиционеров, доведённый акустикой каменного мешка до невыносимого гула, казалось, мы разлеглись в вагоне едущего метро. Судя по выключенному свету в распахнутых окнах, «соседи» с железными американскими нервами сладко спали под этот гул.
Ощутив себя немолодой ученицей школы выживания, я соорудила из мягких салфеток «беруши» и выстроила из банных халатов баррикаду против сползания подушки. Но стоило задремать, как взвыли пожарные сирены – машины летели по пустым улицам, будя на своём пути всё живое.
– Пожар? – предположила я.
– Это не пожар! Это пиар пожарников! – пояснил муж. – Слышите, как мы работаем за ваши налоги!
Утром оказалось, в очередной раз горели этажи сверхбезопасной «Башни Свободы», построенной на месте уничтоженных 11 сентября сверхбезопасных башен-близнецов.
День второй
Разбудил стук в дверь, сопровождаемый басовитым испаноязычным ором. Муж плескался в душе; и, не понимая спросонья, где нахожусь, я соскребла себя с кровати и дотащила до глазка в двери. В глазке синел кусок форменного халата горничной и пестрела тележка с «клининговыми прибамбасами». Приоткрыв дверь, я обнаружила крепкую пожилую мексиканку. Один её глаз был целиком залит бельмом, что, видимо, мешало разглядеть табличку «Просьба не беспокоить»; а на пышной груди лежала рация, по какой в России переговариваются охранники.
Мексиканка широко улыбнулась и, чтобы не прерывать монолог в рацию, показала на тележку со щётками. Я ответила знаками, «посмотрите на табличку на двери, хочу спать и умоляю не орать». Она закивала, покатила тележку к следующему номеру и ровно через секунду вернула голос на прежнюю громкость не по злому умыслу, а в силу темперамента. Хотелось понять, зачем горничной рация? Почему эта чёртова рация работает при том, что почти вся техника в номере сломана? И из каких соображений
