юном возрасте?
– Представьте себе! – ответил я: смелость на меня немыслимая напала. – Мы своему старшему вожатому помогаем: он – главный дружинник во всем городе!
– И чему мы обязаны?… – осведомился Еремкин.
– Соседка дома? – спросил я таким голосом, каким обычно задают вопросы управдомы, когда приходят разговаривать со злостными неплательщиками.
– К сожалению, она еще не вернулась с работы, – очень вежливо ответил Еремкин.
И жена его беспомощно развела руки в стороны: дескать, какая жалость!
– Ключей не оставила? – спросил я.
– К сожалению, нет… Но она скоро придет, – сообщил Еремкин.
Жена его опять молча это подтвердила. Потом я убедился, что Еремкина сама-то почти и не разговаривает, а только разными жестами подтверждает то, что говорит ее Коля.
Что твоей мамы не оказалось дома, было для меня полной неожиданностью. Ведь утром я ее предупредил, что мы с Белкой явимся ровно в семь. Наверно, она долечивала своих больных – и не успела. Да… забыл сообщить тебе, что утром, пока мы шли до угла, я изложил твоей маме весь свой план. И она, хоть у нее и нет сил сражаться с Еремкиными, обещала помочь.
– Вы что же, со злостными элементами боретесь? – спросил Еремкин.
– Боремся! – ответил я.
Белка, наподобие Еремкиной, согласно закивала головой: совсем растерялась. И я подумал: «Да, ходить на боевые задания – это не то что орать в коридоре на своих одноклассников и без толку размахивать руками!» И еще мне показалось, что Еремкины не такие уж плохие люди и что ты, может быть, зря на них накинулась. Может, они просто чего-нибудь недопоняли?
Еремкин, например, сказал, что мы должны сражаться с нарушителями спокойствия и что он, если бы не язва желудка, сам, не задумываясь, надел на рукав повязку. Пижама у него была такая добродушная, вся в нежных цветочках. Я внимательно их разглядывал, потому что где-то, помню, читал, что своих врагов надо пристально изучать и знать даже лучше, чем друзей.
Еремкины ласково смотрели на нас, словно мы были их дорогими гостями. Они нам чаю предложили. И Белка со страху чуть было не согласилась, но тут в дверях заворочался ключ, и Еремкин радостно сообщил:
– Вот и наша соседка пожаловала!
На пороге появилась твоя мама. Она была в осеннем пальто, а из-под него выглядывал белый халат. Я подмигнул, чтобы она из-за усталости не забыла нашего утреннего уговора. Но она не забыла и очень правдоподобно удивилась прямо в дверях:
– Вы ко мне?!
– Гражданка Воронец? – спросил я.
Потом уж я вспомнил, что так обращаются только к подсудимым. Но твоя мама не стала возражать и ответила:
– Да, я.
– Мы к вам по делу!
И ткнул пальцем в повязки на рукавах.
– Что случилось? – вскрикнула твоя мама.
– Вы уезжаете? – продолжил я допрос.
– Совсем скоро…
– Очень
