что его экспромт привёл к таким неожиданным последствиям.
Фёдор продолжил:
– Работы будет много. Будешь везде рядом со мной. Поездить придётся. Дальше Рогани бывал где-нибудь?
Тут Пашка слегка смутился и, опустив взгляд, негромко сказал:
– Да не приходилось, я больше по месту тут.
– Ладно, ладно! Не дрейфь, справимся! Как тебя только теперь величать? – Фёдор на несколько секунд задумался. – Адъютант? Так мы не в армии, а я не превосходительство. Секретарь? Так работа не конторская вовсе. Больше штабная.
– Товарищ Артём, ординарец. Ordino по-латыни значит «порядок наводить». – Паша своим этим изречением поставил Степана на время в тупик.
– Кх-мм… – откашлялся дядька Степан, – я же говорил, смышлёный парень!
– Ну, не знаю. Мне не очень. Помощником будешь. А там смотри – представляйся, как заблагорассудится. – Товарищ Артём подал руку своему новому товарищу, и Пашка убедился в её крепости.
Начиналась новая жизнь.
Дневник. Харьков
Вести дневник – дело девичье. Гимназистки и курсистки имели моду записывать свои переживания и страдания на бумаге. Бумага всё стерпит. Бумаге можно пожаловаться, окропить слезой, а потом плакать, взглянув на её высохший след ещё раз. Дневник – это склад переживаний, это собеседник, который никогда лишнего не спросит, глупых вопросов не задаст и уж тем более – не осудит. Этот собеседник будет терпеть всё, что с ним сделает хозяин, – и строки о неразделённой любви, украшенные ангелами и сердечками, и гнев на родителей, и при необходимости сгорит в печке, если хозяйка совершенно обезумеет от злости или отчаяния.
Павел знал о такой слабости кисейных барышень и потому сразу от идеи вести записи отказался. Что же я, революционер, пребывающий в самой гуще событий, рядом с такими людьми буду дневник писать? Но месяц назад, когда распри в Советах достигли своего апогея и в Харькове продолжился их Первый всеукраинский съезд, Пашка встретил одного интеллигентика.
Щуплый паренёк немногим старше, чем он, проносился мимо, опустив взгляд в пол. Убирать плечо Пашка не стал – какая наглость вот так нестись, не глядя. Щуплый упал, столкнувшись с Пашкой, и обронил все свои записи.
– Простите, не заметил… – Студент (как прозвал его для себя Пашка) быстро принялся собирать листки с пола.
– Это ты сейчас историю обронил? – знакомый зычный голос сзади заставил Павла обернуться. Товарищ Артём дружески похлопал Павла по плечу и продолжил:
– Так с историей нельзя, товарищ ординарец! Она заслуживает большего уважения.
Щуплым студентом оказался корреспондент эсеровской газеты, присланный в Харьков по случаю переноса туда съезда. Его звали Арсений Песков. И был вовсе не студентом, а состоявшимся журналистом.
– Знакомьтесь, это товарищ Песков, – Артём представил Павлу неудачливого его оппонента. – Очарован социал-революционной идеей и приставлен к нам своими товарищами как наблюдатель.
Арсений смутился и ретировался так же быстро, как и появился.
Товарищ
