Мрачно курили. Настроение было пакостным. Бомба оказалась первой и последней находкой. Больше ничего не нашлось. Ни единой косточки.
Возможных объяснений имелось немного. Всего два.
Либо они промахнулись, не зацепив траншеей ни одну из трех ям.
Либо находка студентов никак не относилась к делу. Какие-то случайные, левые мертвецы. О таком варианте, грозящем ему финансовым крахом, Стас предпочитал не думать. Когда понурая троица вернулась к вагончику, он выдал следующую директиву:
– Завтра начнем по новой. Будем копать вот так… – Он показал рукой. Предполагаемая траншея образовывала с имевшейся некое подобие буквы «V» и должна была выйти к обрыву метрах в трестах левее.
– А на сегодня объявляю отдых, – продолжил Стас. – Отправляйтесь-ка в Питер. Смоете трудовой пот и грязь, подрыхнете на нормальных кроватях. Но завтра к девяти быть на месте.
До Ленинграда ехать было недолго – сорок минут на электричке от Антропшино.
– Трактор местные за ночь на детали растащить могут, – сказал Скоба. Судя по выражению лица, эта перспектива его не пугала. А предстоящее увольнение не радовало.
– Я остаюсь. Думаете, так просто вас отпускаю? Ко мне Нинка вечером придет. До утра. Понятно?
Лисичкин завистливо вздохнул. С Нинкой, разбитной грудастой продавщицей здешнего сельпо, Стас познакомился не далее как позавчера, закупая вдвоем с Колей продукты для экспедиции. И вот поди ж ты…
Скоба отправился в бытовку – переодеваться. Лисичкин собрался последовать за ним, но Стас вполголоса сказал:
– С дороги вернешься. Под любым предлогом. Скобе ни слова.
Нинка придет не одна, обрадованно понял Лисичкин, с подругой… И я ее… Я с ней… Потом он усомнился – слишком напряженное лицо было у Стаса.
– Что застыл? – сказал тот. – Иди, иди…
…Предлог Колька выдумал простейший. Многолетний опыт борьбы с преподавателями школы (а затем и ПТУ) научил: самой незамысловатой лжи верят всего охотнее. Подходя к станции, Лисичкин остановился и стал ощупывать карманы.
– Черт… Ключи от квартиры не захватил. А родители на даче. Придется назад бежать… Подождешь?
Скоба отреагировал, как и ожидалось:
– Я за твой склероз не в ответе. Туда-обратно – почти час набежит. Один поеду. Пока.
И он пошагал к платформе. Лисичкин поспешил обратно.
Тропа вилась по прибрежному лугу, цветущее разнотравье нагрелось на солнце и пахло одуряюще, деловито жужжали шмели, где-то неподалеку завел свою надрывную песню коростель… Было хорошо. Колька подумал: пожить бы вот так, на вольном воздухе, без всякого нервирующего ковыряния в земле… Палатка, котелок над костром, бутылка портвейна, косячок… Что еще надо для счастья? Разве что не помешает отзывчивая деваха в той же палатке. От этих мыслей Лисичкин разомлел и почти уверил
