центре Калифорнийского университета, – продолжал лгать Этан. – Врачи говорят, что долго он не протянет. Я звоню Джорджу по всем номерам. Он мне не отзванивается. И теперь вот не открывает дверь.
– Думаю, он в отъезде, – ответил Райнерд.
– В отъезде? Он мне ничего такого не говорил. Вы знаете, куда он мог поехать?
Райнерд покачал головой.
– Позавчера вечером, когда я возвращался домой, он выходил из подъезда с небольшим чемоданом в руке.
– Он сказал вам, когда вернется?
– Я только сказал ему, что, похоже, будет дождь, и на том мы расстались.
– Он очень любит дядю Гарри, мы оба любим, и расстроится, узнав, что не смог попрощаться с ним. Может, я смогу оставить ему записку, чтобы он увидел ее сразу по приезде?
Райнерд просто смотрел на Этана. Теперь артерия запульсировала у него на шее. Мозг, подхлестнутый метом, усиленно думал, но метамфетамин, ускоряя мысленные процессы, отнюдь не помогал ясности мышления.
– Дело в том, что у меня нет ручки, – добавил Этан. – Да и бумаги тоже.
– О, конечно, у меня все есть, – ответил Райнерд.
– Мне не хотелось бы доставлять вам лишние хлопоты…
– Пустяки, – и Райнерд отвернулся от открытой двери, пошел за ручкой и бумагой.
Оставленный в дверях, Этан решил заглянуть в квартиру. Ему хотелось побольше узнать о гнезде Райнерда.
И в тот самый момент, когда Этан уже поднял ногу, чтобы нарушить право собственности и переступить порог, Райнерд остановился, оглянулся.
– Заходите. Присядьте.
Получив приглашение, Этан счел возможным проявить нерешительность.
– Благодарю, но я с улицы, а там дождь…
– Эту мебель водой не испортишь, – заверил его Райнерд.
Оставив дверь распахнутой, Этан вошел.
Гостиная и столовая составляли одну большую комнату. Кухню отделял бар с двумя стульями.
Райнерд прошел на кухню, к столику под настенным телефонным аппаратом, тогда как Этан устроился на краешке кресла в гостиной.
Мебели в квартире было по минимуму. Один диван, одно кресло, кофейный столик и телевизор. В столовой – стол с двумя стульями.
В телевизоре ревел лев «МГМ»[4]. Поскольку звук Райнерд приглушил, ревел мягко, прямо-таки мурлыкал.
Стены украшали несколько фотографий в рамках: большие, шестнадцать на двенадцать дюймов, черно-белые художественные фотографии. Всякий раз фотографировали птиц.
Райнерд вернулся с блокнотом и карандашом.
– Пойдет?
– Абсолютно, – ответил Этан, беря и то, и другое.
Райнерд принес и скотч.
– Чтобы приклеить записку к двери Джорджа, – пояснил он, кладя скотч на кофейный столик.
– Спасибо, – кивнул Этан. – Мне нравятся фотографии.
– Птицы
Ревущий лев – заставка всех фильмов киностудии «Метро-Голдвин-Майер» («МГМ»).
