принял, стремясь хоть как-то отвлечься от мыслей о Рольфе Райнерде.
– Долгое время мы не были близки. Двенадцать лет вообще не разговаривали, за последние пять – только три раза.
– Но он назначил вас душеприказчиком?
– Вот именно. Я об этом узнал, когда Данни уже два дня лежал здесь, в палате интенсивной терапии. Мне позвонил его адвокат, сказал, что я – исполнитель завещания, а также могу вести все его дела и решать вопросы, касающиеся лечения, пока он жив, но недееспособен.
– Должно быть, вас по-прежнему связывало что-то особое.
Этан покачал головой:
– Ничего.
– Что-то связывало, – настаивал Толедано. – Корни детской дружбы уходят очень глубоко. Вы не видитесь долгие годы, потом встречаетесь, и этих лет словно и не бывало.
– У нас такого не было, – но Этан понимал, что особенного связывало его и Данни: Ханна и их любовь к ней. Чтобы сменить тему, спросил: – Как вышло, что вашего друга выбросили из автомобиля?
– Он был отличным парнем, но зачастую думал маленькой головкой, а не большой.
– В этом он не исключение.
– Он сидит в баре, видит трех крошек, без мужчин, перебирается к ним. Они все ластятся к нему, говорят: поедем к нам, он воображает себя Бредом Питтом, раз они втроем хотят его одного.
– Так его решили ограбить, – догадался Этан.
– Хуже. Он оставляет свой автомобиль на стоянке, едет с ними. Две девушки распаляют его на заднем сиденье, наполовину раздевают, а потом на полной скорости выбрасывают на дорогу. Забавы ради.
– То есть крошки или чем-то закинулись, или ширнулись.
– Может, да, может, и нет, – ответил Толедано. – Как выяснилось, они еще дважды проделывали тот же трюк. Только на этот раз попались.
– Тут как-то вечером по ти-ви показывали старый фильм, – заметил Этан. – С Френки Авалоном и Аннеттой Финиселло. Практически все действие во время вечеринки на пляже. Тогда женщины были другими.
– Как и все. Никто не стал лучше с середины шестидесятых. Жаль, что я не родился тридцатью годами раньше. Так как умер ваш друг?
– Четверо парней решили, что он их кинул, поэтому связали ему руки за спиной и держали голову под водой в унитазе достаточно долго, чтобы вызвать необратимые изменения в мозгу.
– Это отвратительно.
– Да, не Агата Кристи, – согласился Этан.
– Но раз вы этим занимаетесь, значит, что-то между вами и вашим другом осталось. Если кто не хочет быть душеприказчиком, заставить его невозможно.
Двое представителей управления судебно-медицинского эксперта распахнули двойные двери и вошли в приемную.
Первый, высокий, лет пятидесяти с гаком, явно гордился тем, что сохранил все волосы. И если его пышной шевелюре чего-то не хватало, так это вплетенных в нее бантов.
Напарника Шевелюры Этан знал. Хосе Рамирес, ширококостный мексиканец с близорукими глазами и добродушной,
