художник, он – фотограф. Мои снимки были везде в нашей съемной квартире. На стенах были в основном коллажи, попадались снимки, где мы были вдвоем, но в основном это была я. Спящая, радостная, грустная, веселая, злая. Снимки полностью отражали меня такой, какая я есть. Над кроватью висел мой портрет, огромный, черно-белый. Он никогда мне не нравился.
…Помню, как внезапно мы решили поехать на побережье, где стоит заброшенный маяк. Была пасмурная погода, и обещали шторм. Дул сильный холодный ветер и волны с силой разбивались о скалистый берег, превращаясь в пену. Он стал меня в очередной раз фотографировать, внезапно, без предупреждения, что всегда жутко раздражало меня. Отступив от него на несколько шагов назад, я начала смеяться, сама не зная почему…, наверное, от счастья. Он опустил фотоаппарат и его голубые глаза светились нежностью, он с улыбкой произнес: «Я люблю тебя, Джесс…».
На меня небо упало в тот момент. Я осознавала, но не верила своим ушам, что он действительно сказал это мне в первый раз после года отношений. Тогда мне показалось, что за спиной выросли крылья, и я взлетела высоко в пасмурное небо, и оно озарилось светом на много тысяч миль. В тот момент он и сфотографировал меня.
Я сама до сих пор не понимаю, что же выразилось в тот момент на моем лице – видимо, поэтому снимок мне и не нравится, будто на нем не совсем я.
Я писала его.
Как он фотографировал меня, так я его рисовала, таким, каким видела. Внимательным, жизнерадостным и невозможно красивым русым красавцем, который улыбается доброй и завораживающей улыбкой. Определенно, я сначала влюбилась в эту улыбку, потом в него самого.
Серые кирпичные стены в квартире были также расписаны мной. Особенно нравился его графический портрет на всю стену в гостиной. Я писала везде, где можно было. Где-то это были просто брызги краски с потеками, где-то пейзаж, где-то причудливые узоры, которые непонятно что обозначали. Я просто писала.
В квартире всегда была добрая и творческая обстановка. Воздух был буквально пропитан любовью, красками и свежезаваренным кофе. Это было время безграничного счастья и спокойствия, но все это оборвалось.
Я до сих пор не могу вспомнить тот самый момент, ту грань, когда все пошло не так. Начались ссоры, крики и непонимание.
– Джессика, можно к вам присоединиться?
Вздрогнув от неожиданности, я заметила Софию, стоящую рядом, с бокалом шампанским в руке. Ее черные волосы до плеч были идеально уложены, а черное платье без рукавов придавало ей большую деловитость. Тонкие очки, карие глаза и вздернутый носик – она определенно рождена, чтобы быть чьим-то персональным секретарем.
– София, здравствуйте, да конечно. – Я искренне улыбаюсь и встаю чуть поодаль от нее.
– Прекрасная выставка, вы большая молодец, что смогли все это организовать. Официанты, закуски, шампанское… Кстати, шампанское просто восхитительное, –
