то велит молчать. «Сусанна, – протянула она басом, подражая голосу родителя, – если ты хоть слово скажешь, я тебя побью…» Он так шутит! Придушу, говорит, тебя! – Она весело смеялась. – И с вами я вела себя глупо, потому что сердилась, что корсет давит. Вам не понять, как это странно – лицезреть перед собой человека, который умеет создавать картины. Великие Тициан, Джорджоне – их ведь нет давно, а вы есть! Прямо при мне вы создавали что-то такое, чего раньше в природе не было! Я потом думала об этом… Ведь картины – это просто краски и холст, больше ничего, но под кистью художника рождаются настоящие живые люди и существа, которых мы не видим в обычной жизни. Вы создаете их, оживляете, и это потом остается… Вы не думали об этом?
Рубенс снова улыбнулся и пожал плечами.
– Наверное, я плохо объясняю, но то, что я могу с вами вот так запросто разговаривать – это уже чудо… Простите меня, – опомнилась Сусанна и смутилась.
«Странная. И забавная. Так подскакивает в седле, будто хочет прыгнуть ко мне на руки…»
Гадкая история с Ворстерманом и отъезд ван Дейка – не только это его угнетало, вдруг сообразил Рубенс. Он жалел, что не будет больше вглядываться в черты Сусанны, в ее очаровательное личико маленькой совы…
«Всю жизнь я избегал сильных чувств, потому что знал, что это нерационально…»
Ее запах, что ударил ему в голову в прошлый раз, сейчас смешался с жаром разгоряченного бока кобылы, с запахом земли и прелой травы; набирая силу, аромат становился все более манящим. Рубенс хотел прикоснуться к Сусанне, почувствовать ее тело, маленькое, слабое, с нежнейшей кожей. Это проснувшееся желание делало его счастливым, и он закрыл глаза. А когда он их открыл – мир улыбался, вместе с желанием вернулось ощущение собственной силы, радостное настроение.
– Я должен ехать, Сусанна, – взмахнул рукой Рубенс, резко повернул коня и поскакал. Он хотел сказать ей что-то особенное, но его несло прочь.
Еще можно избежать сладкой ловушки. Еще можно подавить желание, которое, оказывается, ему по-прежнему доступно…
А зачем, собственно, бежать?! Страсть – это проявление Божественной воли! Он никогда не боялся жизни! Ее нельзя бояться, ей надо идти навстречу, иначе она может отомстить.
Рубенс резко остановил коня и оглянулся: Сусанна исчезла.
Лукас понял: нужно спасать свои работы, спрятать их в надежном месте!
«Никто из трусливых поденщиков мэтра, и тем более он сам, не посмеют обвинить меня в воровстве! Это мои труды, которые жадный Рубенс мне не оплатил. Он даже не дает мне ее подписать! Почему мое имя не может стоять на моей работе? Почему я, Лукас Ворстерман, не имею права подписать свой труд? Кто мне ответит на такой простой и честный вопрос? Получается, я один должен сражаться против несправедливости, которая здесь творится. Понимаю, грешно портить дар, данный мне Богом, ненавистью к человеку. Я не хотел его ненавидеть, не хочу и сейчас. Но я остался совсем один после отъезда Антониса, и я не в силах дольше терпеть унижение. Гравюры мои – рожденные
