ещё пару локальных площадок. И вернуть мяч в инвентарную спортзала.
– Погоняем? – предложил Рик.
– Это будет выглядеть, как борьба в грязи.
– Ну и что. Скажи проще, что тебе лень.
– Мне лень. Но он всё-таки пригодится.
Совсем скоро мяч был поднят, очищен от налипшего снега и превращён в снеговиковую голову, за неимением пишуще-чертящего оставленную без глаз и рта. Снеговик остался и без рук – лезть в сосновые посадки за ветками по таким холмообразным сугробам никому не хотелось.
– Снеговик-инвалид, – подвёл итог Ян. – С головой-протезом. Вот жизнь счастливая: стой под снегом и ни о чём не думай.
– Ты опять за старое, Ян. Не хочется тебе, ну и не возись с этим контрольным графиком. Можешь оставить мне.
– Чтобы меня потом совесть заела? Нет.
– Сегодня у тебя была отличная возможность заодно отморозить и её. Почему не воспользовался?
Ян похлопал друга по плечу.
– Ты пытался развеселить меня, спасибо, но тут не в графиках дело, – Ян вспомнил о цвете цифр на часах. – Мне нужно кое-что проверить. Во второй половине дня активность дверей возрастает, и идти тогда вниз… нет, не хочу.
– Нулевой? – сочувственно спросил Рик. – А я собрался было предложить тебе добрести до озера.
– Да, – ответил Ян. – Поэтому отложим прочие гулянки до вечера.
Заместитель посмотрел на него – пристально, вдумчиво.
– Нет, – поспешил сказать Ян. – Нет, со мной нельзя. Ты же знаешь.
– Я и не рассчитывал. Просто у тебя теперь тоже кончик носа… только не красный – белый. И скулы. Как всегда при упоминании нулевого. Но за всё это время я так и не понял, злость ли у тебя так проявляется или страх.
– Если бы я ещё сам понимал, – вздохнул директор.
– Я тебя не обидел? – зам вдруг встревожился.
– Брось… Ну, я пойду.
***
Когда профессор создавал её, он совершенно не озаботился тем, чтобы придумать говорящее название. Ну, Организация и Организация, общность людей, которых связало странное, необъяснимое и чертовски интересное, и этих людей, и себя в том числе, он легко окрестил Идущими, а вот централизованное их объединение в плане должного наименования будто бы сознательно проигнорировал. Ян несколько раз спрашивал у него, почему. Профессор пожимал плечами.
– А не всё ли равно?
Нет, упорствовал Ян, ни разу. Он был молод и не понимал, как такое могущество может обойтись без звучности, которая обозначала бы вес, положение, силу.
– Это всё человеческие тщеславные штучки – если именование, так чтобы погромче, если смерть, то геройская. Скромней надо быть, юноша.
– Но почему тогда вы придумали название нам?
– А я ничего не придумывал, – с удовольствием отвечал профессор, глядя на недоумевающее лицо. – Потому что это не название, а свойство.
Люди-свойства
