style="font-size:15px;"> – Она погибла. Я могу показать вам её могилу… здесь… на фамильном кладбище…
Эльза.
Фотография миловидной девушки.
Годы жизни.
Год падения «Пилигрима».
Корабль.
Океан.
Я на палубе.
Нет, я не пассажир.
И не матрос.
Но я на палубе.
Айсберг.
Там.
В темноте ночи.
Люди его еще не видят, они увидят его слишком поздно.
Я знаю.
Я это знаю.
Невидимый луч из моей руки рассекает темноту, разрезает ледяную глыбу.
Люди не узнают об этом.
В изнеможении падаю на палубу, кто-то подхватывает меня, да что ж вы так неосторожно…
Хочу поблагодарить – замечаю что-то…
Нет, померещилось…
Нет, так и есть, темные пятна на шее человека, пятна смерти.
В отчаянии смотрю на ледяную глыбу бесконечно далеко впереди.
Отступаю вперед, – понедельник, вторник, среда, четверг, сентябрь, октябрь, ноябрь…
…притормаживаю, чуть не пролетаю нужный понедельник.
…стучу в нужную дверь.
Открывают.
Спрашиваю:
– Это вы пустили айсберг?
Не сразу понимаю, что вижу за дверью самого себя. Вспоминаю какие-то поговорки, что встреча с самим собой не к добру…
…а если конкретного человека не пустить, или крысу там какую убить… – говорю я.
Я мотаю головой:
– Не получится. Только весь корабль.
Не сдаюсь:
– А пробовали уже?
Киваю:
– Пробовали.
…гибель «Пилигрима»…
Смотрю на часы.
Жду.
Дождь моросит за окнами маленького кафе, люди спешат спрятаться с промозглой улицы, кто-то ловит такси, такси не ловится, выскакивает из сачка.
Жду.
Они должны прийти.
Я назначил им встречу.
Здесь.
В кафе.
Смотрю на визитки.
Джон Квинс.
Клерк в какой-то там конторе.
С надеждой смотрю на хорошо одетого джентльмена, вошедшего в кафе – он проходит мимо, не замечает меня, кидается к компании молодых парней, аа-а-а, сколько лет, сколько зим…
Смотрю на визитку.
Глэдис.
Фамилии не знаю.
Просто Глэдис.
Продавщица в какой-то там галантерее…
Стою на палубе.
В темноте ночи.
Рука по привычке сжимает луч, – не вынимаю из-за пазухи.
Сжимается сердце.
Кто-то проходит мимо меня, замирает:
– А вроде качку
