был наименьшим, она стала не только патрулировать улицы города в ночное время, но и гоняться за пиратами. Каждые два месяца выходила в море карательная бирема или дромон, отгонявший от берегов храма пиратов и привозивший рабов из их числа. В двенадцать с половиной впервые углубилась на восток, за Бледные острова. За три месяца до тринадцати Гор взял ее в путешествие по Ласбарну.
Так первый раз в жизни Бану оказалась в пустыне. Впервые вскарабкалась на верблюда, впервые замотала лицо от угрожающего знойного ветра, впервые ела соленых сырых и едва поджаренных змей, впервые увидела каракуртовое гнездо и песчаную бурю, впервые с тех времен, когда скиталась по Ясу, умирала от жажды. Впервые почувствовала, как впиваются в тело ядовитые клыки гадюк…
Гор не дал ей умереть и тогда.
По возвращении домой девочка прошла еще один экзамен-испытание в паре с Габи, уже три года как отучившейся ученицей Мастера Ишли, имевшей восемнадцатый ранг. Бансабире присудили шестнадцатый.
В тот день очередного успеха в жизни Бансабиры случилось две вещи. Во-первых, о ней стали говорить, что она идет вперед семимильными шагами и что она наверняка дочь самой Богини Возмездия. А во-вторых, Бану поняла – она умирает. Девочка давно знала, что ничем хорошим не кончатся эти бесконечные тренировки, побои, каторжная работа, голод и недосып. Ничем хорошим не кончатся! И оказалась права – у нее открылось кровотечение в самом неожиданном месте! «Дрянь дело!» – думала девочка. Скажи она, что настолько расклеилась, Гору – наставник опять посмеется (он всегда деловито усмехался, когда Бану корчилась от боли) и отвесит тумаков. Но делать-то что-то надо!
Девочка, едва выдалась свободная минута, побежала к Шавне. Зашла в комнату – в отличие от самой Бану и всех тех, кто еще проходил основной, пятилетний курс обучения, Шавна жила в немного более светлом и просторном помещении, расположенном на первом этаже основного здания храма. Шестнадцатилетняя брюнетка доучивалась уже седьмой год и усиленно тогда готовилась к решающему состязанию. При виде Бансабиры ее светлокожее, обычно бесстрастное лицо всегда прояснялось, а в аметистовых глазах появлялась теплота.
– Привет, родная, – встретила Шавна подругу. – Что стряслось?
Паника, охватившая Бану, не укрылась от девушки.
– Шавна, – задыхаясь от сдерживаемых слез, обратилась Бану, – Шавна, миленькая… я умираю!
Шавна нахмурилась.
– Умираешь? Что ты такое говоришь, Бану? В чем дело?
Бансабира молчала, подавляя всхлипы.
– Это Гор опять разошелся? Бану, объясни толком.
– У… у меня кровь…
Бансабира объяснила симптомы в двух словах. Шавна расхохоталась. Отпустила руки Бану, подошла к сундучку в своей комнате, достала тонкую светлую ткань-сетку из льна.
– На, держи, будешь пользоваться этим.
Бансабира недоуменно
