и налил из термоса черного и пахучего чая. К шести утра показался Николай Иванович и сразу спросил:
– Ну, как, взял?
– Нет, не взял.
– Что, подшумел, не смог подойти нормально?
– Нет, Иваныч, подошел, просто не смог выстрелить в такую красоту – я внутренне сжался, ожидая справедливых упреков в слюнтяйстве.
Взгляд старого егеря неожиданно потеплел и он, немного помолчав, сказал мне уже, как своему:
– Ты знаешь, Миш, многие не стреляют, послушают и уходят. Я и сам на ток уже лет двадцать без оружия хожу. Совсем куцые тока стали, а ведь раньше до двадцати петухов слеталось. Есть еще один ток подальше, так там вообще всего три петуха токуют. Повыбили их, совсем мало их у нас осталось. Запретить бы эту охоту надо, хотя бы лет на пять. И зло добавил,
– А они, там все готовы за доллары эти свои продать…
На кордон вернулись быстро, все-таки идти по светлому намного приятнее. Быстро позавтракали, и я стал собираться в обратную дорогу. Выбрав удобный момент, ко мне подошла Надежда Петровна и немного стесняясь попросила:
– Миша, не отдавайте Вы ему эту бутылку треклятую, не надо ему этого совсем.
– Не беспокойтесь Надежда Петровна, не отдам, да и не было ее. И я заговорщицки ей улыбнулся.
Простились мы уже, как добрые знакомые и эти простые, душевные люди провожали взглядом машину, пока она не скрылась на лесной дороге.
Ливень
Душную темноту сентябрьской ночи резко нарушило пыхтение паровоза и громкие, бесцеремонные звуки паровозного гудка. Они нарастали, превращаясь в смутную тревогу и беспокойство, вызывая растущее раздражение и оторопь – это когда ты мгновенно вскакиваешь и еще полминуты не можешь понять, где находишься. Вернуться в реальность удалось не сразу, еще несколько раз в ночной тишине прозвучал паровозный гудок, прежде чем я смог нащупать в темноте сотовый и отключить будильник. Рядом недовольно завозилась и приподняла голову жена, одновременно устраиваясь поудобнее и подтягивая вверх одеяло. «Зачем такой сигнал поставил? Надо что-то понежнее.»– подумал я и еще несколько минут сидя приходил в себя.
Пес почуяв, что хозяин не спит уже сидел около меня, положив морду на край кровати и тихо шелестел обрубком хвоста по половику. «Вставать или нет? Может быть ну ее эту охоту? Хорошо бы шел дождь, тогда есть уважительная причина». Я прислушался, кроме мерного сопения жены ничего слышно не было, ни стука капель по крыше, ни ветра – может быть все таки идет, но мелкий и тогда это надолго, да и не услышишь его вот так вот – через стену. Сомнения снял пес, который начал издавать в меру деликатные, но в то же время настойчивые короткие свистящие звуки, как бы говоря:– «Давай же вставай, вставай!». Надо подниматься, а то сейчас жену разбудим да и снова заснуть может быть не удастся.
Придется тебя друг отправить на улицу, а то от тебя слишком
