на трон и возложить на него мои экскременты. Кати смотрела, как коричневый помет по одному падал в дыру, перемежая мелкие, средние и крупные колбаски. Когда я закончила, Кати сама вытерла мой зад листком бумаги, после чего, с придыханием вымолвив, что эта дурацкая бумага недостаточно хороша для моей попки, вылизала её своим язычком. Я нашла это одновременно и отвратительным и… прелестным действом.
Возбуждённые происходящим, мы собирались возобновить нашу сладострастную игру-компанию – уже в две дырочки, и попытаться попробовать смешать наши газовые выстрелы, чтобы получить новый, особенный аромат, одновременно лаская друг другу наши вдруг поднявшиеся вверх и напрягшиеся маленькие кнопки над раскрасневшимися щёлочками, когда вдруг Илзе, как всегда заботящаяся о нас, пришла к нам и сказала через закрытую дверь, что нас ищут. Мы наспех вытерлись, опустили вниз наши юбки и, приведя себя в порядок, вышли.
По дороге Кати мне тогда рассказала об одном трюке, игре, в которую она уже играла у одной набожной и стыдливой пожилой дамы, к которой она приезжала в замок вместе со своей матерью и была вынуждена там провести несколько дней. Там был маленький кабинет в спальной комнате этой дамы, и дверь в него была всегда закрыта. Кати хотела проверить, действительно ли он служит гардеробной, как её уверяли, или в этом кроется како-то обман. Вечером, когда пожилая дама молилась перед сном, Кати пошла вместе со служанками замка, которые должны были помочь пожилой хозяйке лечь в кровать, в её комнату и, задушив смех, увидела, как они развлекались тем, что испускали струи газа из своего кишечника, заботясь лишь о том, чтобы они выходили не слишком громко, и было понятно, что они перед этим съели много фасоли и репы за ужином. В конце церемонии, когда служанки уже ушли, Кати, спрятавшаяся в гардеробной, дверь в которую, покрытая большим черным сукном, оказалась на самом деле открытой, бесшумно и стремительно прокралась внутрь комнаты при свете одинокой свечи, которую она сразу же погасила, и лишь только при одном лунном свете, который достаточно хорошо освещал комнату, задрав кверху юбку и согнувшись, она приблизила две свои голые ягодицы к лицу дамы, и выпустила ей в нос последний, но громогласный выстрел, рискуя одновременно послать ей в лицо что-либо иное, более существенное, чем ветер, и затем, как молния, исчезла. Пожилая дама вскочила, пребывая одновременно в состоянии отвращения и ужаса, и принялась просить небо о спасении души, полагая, что это демон приходил к ней, чтобы забрать её в ад. На следующий день, когда Кати хотела возобновить свой фарс, пожилая дама уехала, не осмеливаясь сказать, почему она столь быстро оставила замок. Кати меня уверяла, что она обо всём рассказала своей матери, которая долго смеялась над произошедшим, и лишь слегка поругав её за этот поступок, но, в действительности, ей сильно понравилось, что над этой старой каргой так насмеялись, потому что её вечно дурное настроение постоянно отравляло жизнь всем окружающим ее персонам.
Глава IV. Кража персиков
Когда
