поднимайся, – помогла она встать Соне и повела её под руку на кухню.
Соня хотела оглянуться на зеркало, но передумала.
– Если голова ещё кружится, то сначала сядь и посиди спокойно, – старушка усадила Соню на скамью возле стола. – А пока ты в себя приходишь, я чаёк соображу. Посидим немного да покалякаем о том о сём.
– Бабушка Феклуша, а как вы в дом вошли? Я хорошо помню, что закрывала дверь на задвижки.
– Как вошла? Так через дверь и вошла. Не в трубу же влетела?.. А дверь у тебя, дорогая, настежь открыта. И запоры сорваны. А иначе, как бы я вошла?
– Не может быть! Да что случилось-то?!
– Уж и не знаю тогда, что сказать тебе на это, – пожала плечами старушка. – Неужто совсем ничего не помнишь? Вот тебе, бабка, и Юрьев день! А я-то у тебя хотела узнать, что случилось. Видать, придётся самой рассказывать.
Старушка перевела дух, ещё раз на всякий случай взглянув на Соню вопросительно: может, что вспоминается? Но рассеянный вид и туманный взор Сони говорил о том, что любознательной старушке ни о чём существенном узнать от соседки не удастся. Она вздохнула и принялась излагать свою версию случившегося:
– Так вот, сижу это я у окна и на улицу гляжу. Вдруг вижу, как по улице скорая помощь мчится с сиреной, а за ней полицейская машина. Удивилась очень: к кому это они? Отродясь в нашей деревне скорой помощи не было. Все стараются загодя подлечиться кто чем может: или к врачу съездить в район, или своими подручными средствами. У нас ведь каждый сам себе лекарь. Может, потому и живём до сих пор, несмотря на преклонный возраст. Так вот, а машины-то обе возле твоего дома и остановились. Ну, думаю, дело керосином пахнет. Не успела приехать, а у неё уже и скорая, и полиция. Тогда я ноги в руки да к тебе во всю прыть. Подбегаю к калитке, а там полицейские стоят и никого близко к дому не пускают. Соседи, дедки да бабки старые, вроде меня, приковыляли посмотреть, что случилось. У нас ведь, сама знаешь, скука деревенская. Я попыталась мимо полицейских прошмыгнуть, а они мне путь перегородили: «Не положено!» А я им: «Хватит вам Ваньку-то валять, я – Сонина соседка. Можно сказать, родственница ближайшая». А они ни в какую. И тут вдруг выстрел раздаётся. Шум, крики. Ну всё, думаю, плохи дела! И снова к дому рвусь. А дверь-то дома как распахнётся, а из дома народ повалил: врачи, санитары в белых халатах да с носилками, полицейские. Впереди них мужичонка невысокий кругленький бежит, да на всю улицу кричит: «Убила! Убила! Спасите! Помогите!» А у самого вся рука в кровище. Держится за плечо и кричит, что есть мочи: «Ведьма! Ведьма! Скорее отсюда!» Вмиг расселись по машинам и были таковы. Я даже растерялась сначала от их прыти. Думаю: и что их так переполошило? Будто с привидением нос к носу встретились… Ну а ты что скажешь, Сонюшка? – уставилась старушка на Соню, ожидая от неё такого же захватывающего рассказа. – Одного не пойму: почему они, окаянные, тебе помощь не оказали, а бросили тебя, лежащую на полу в беспамятстве, и умчались? – старушка буравила
