в нашем городе. Скоро и плюнуть будет некуда, обязательно попадёшь в их родственника.
– И то верно, – согласился Юрик. – Ты нам как воздух нужна. Именно ты поможешь утвердить новую власть в городе. Мы сделаем тебя нашим предводителем. И будем служить тебе верой и правдой. Но уж и ты тогда не забывай нас, сирых да убогих.
– Брось придуряться, Юрий Иваныч, она всё и так прекрасно понимает. Теперь мы для неё – самые близкие люди в этом городе.
– А как же муж?
– Этот дурачок даже не ведает, какая ему судьба уготована.
– Какая же?!
– Иваныч, не тупи! Теперь он будет самым красивым оленем города!
– И у него будут самые ветвистые рога! – расхохотался Юрик.
– Какой же ты у нас сообразительный! Тогда в «нумера»?
– Погоди-погоди! А как же танец живота?! Традиция есть традиция! Зачем же вечер-то портить?
– Ах ты, проказник! Никак не можешь обойтись без десерта. Вот тогда сам и начинай первую часть Мармезанского балету.
– Почту за честь!
Юрик тут же вскочил, выглянул в коридор и, приказав сделать музыку чуть громче, повернулся к дамам и резко сдернул с себя простыню, обнажив внушительное брюшко на тонких ножках.
Соня еле сдержалась, чтобы не потерять сознание. Страх от услышанного сковал тело, она ощущала себя ватной куклой, которую дергают за ниточки, заставляя двигаться.
Юрик старательно извивался перед дамами, поворачиваясь к ним то задом, то передом, то выставляя напоказ жирные бока.
«Нет, – упрямо думала Соня, – это не может быть действительностью! Это только дурной сон! И я сейчас проснусь!» Но она, почем-то, не просыпалась.
А действо продолжалось. Вернулась Аллочка и, сбросив с себя простыню, с удовольствием присоединилась к нудистскому танцу. Она словно змея обвивалась вокруг Юрика, касаясь его стройным телом и заставляя резвиться как ребёнка. Белова не удержалась и тоже, высвободившись из простыней, пустилась в пляс. Для своего гигантского веса она двигалась довольно живо и танцевала с большим воодушевлением, делая руками замысловатые па и сотрясая пол топотом слоновых ног.
«Я, наверное, сошла с ума! – думала Соня, не в состоянии отвести глаз от этого безумного танца. – Там не хватает только меня».
– Ну что же ты, Соня! Иди к нам, – звали её. – Веселись, пока весело. У тебя сейчас нет причин для грусти.
«Это никогда не кончится… если я не приму условий игры. Это никогда не кончится… если они не признают меня своей. Неужели, правда – то, что было сказано о психушке?!.. Это Фёдор отдал меня им на растерзание! Он не мог не знать, что здесь творится. Он снова предал меня!»
Соня медленно поднялась и опрокинула рюмку водки. Горячительная жидкость обожгла нутро, но придала решительности.
«А гори оно всё синим пламенем!» – напоследок
