Играть – так уж играть! А не отвлекаться на всякие там неотложности и необходимости.
– Вот мы сейчас всех и соберём, – голос червячка Игнатия был спокоен и сосредоточен, как всегда перед выполнением какой-нибудь важной задачи.
И они принялись за это непростое дело. «Разве можно делать всё сразу?» – строго спрашивала каждого из друзей божья коровка Пятнашка. «Хорошо поиграть можно только если мы все соберёмся вместе, – добавлял червячок Игнатий. – А потом никто не помешает каждому радостно заняться своим делом».
Очередного уговорённого они забирали с собой. Так что следующего уговаривали все вместе. Последнего, жука Дормидонта, они пришли уговаривать уже такой большой компанией, что ему не оставалось ничего другого, как молча пошевелить усами и к этой компании присоединиться.
Надо сказать, что догонялки у них получились великолепные! Прыгая, перелетая, уползая друг от друга, они так навеселились, что готовы были после этого сколько угодно заниматься самими трудными делами. Но сначала, конечно, все попили чаю в норке у червячка Игнатия.
А сам червячок, наговорившись с друзьями и проводив их, решил немного поговорить и сам с собой:
– Вот ведь как интересно. Такие разные у меня друзья, а всё-таки удалось их собрать вместе. Поэтому и поиграли замечательно. И когда мне всякого разного хочется одновременно – тоже ведь можно постараться и собрать свои желания. Внутри себя собирать легче, чем снаружи. И тогда сначала у меня одно замечательно получится, потом другое… Ну-ка, чего мне сейчас больше всего хочется? Такого, чтобы всю свою внутреннюю компанию для этого собрать?..
Стрекозиный пират
На небольшом пригорке, недалеко от норки червячка Игнатия, он сам и его старинный приятель жук Дормидонт разговаривали об обидах. Оказывается, каждому из них случалось обижаться. И не так уж редко.
– Неужели и ты, жук Дормидонт, часто обижаешься? – удивлялся червячок Игнатий. – Ты же такой невозмутимый, такой серьёзный…
– Вот я и обижаюсь всерьёз, – кивнул жук Дормидонт. – Особенно если что-то правильное говорю, а меня не слушают. Жжжуть как обидно! Но у меня средство есть против этого.
– Против того, чтобы не слушали?
– Да нет. Против своего обижжжания. Улечу куда-нибудь подальше и разыскиваю капельку росы. Знаешь, червячок Игнатий, такую выпуклую капельку, в которой отражение становится совсем дурацким.
– Понятно. Как в комнате кривых зеркал.
– Во-во. Глаза выпученные, усы словно ветки, сам себе чучелом кажешься. Хочешь, не хочешь – хохотать начинаешь… Похохочу я как следует и говорю себе: «Ну и смешной ты жук, Дормидонт! Чего же на других обижаться?» И возвращаюсь обратно в полном порядке.
– А для меня самое лучшее, когда обижусь, землю порыхлить. Ведь это… – начал червячок Игнатий, но сбился с мысли.
Над ними носилась
