следующую запись в путеводнике:
«От пожилой травницы, бежавшей из своей хижины на востоке Закрайных полей и теперь живущей в Багульдине у дальней родственницы, я узнал легенду о Хубистане. Мне и раньше доводилось слышать о ней, правда отрывочно. Но могу предположить, что у местных обывателей распространено подобное суеверное толкование тумана. Чем дольше город будет осажден мглой, тем бóльшую крепость обретет в умах людей этот предрассудок. Уверен, что со временем вера в Хубистан, подобно безумию, поразит и другие, более просвещенные умы, ведь страх и отчаяние – это топливо, на котором суеверия горят особенно ярко».
– Почему, думаете, первый ойгур наших Земель, Эрхегорд Великий, укрепил свои границы не здесь, на горных полях Айликмы, а чуть ниже, в Харгое? – прищурившись, спросила травница.
Я пожал плечами, чем опять развеселил ее.
– Ведь не все так просто. Я в границах мало понимаю, но и мне, старухе, ясно, что на возвышении сражаться проще. Проще…
Травница замолчала, ожидая, что я поинтересуюсь разгадкой этой тайны. Я не стал ее разочаровывать:
– И почему?
– Что? – с наигранной вредностью уточнила она.
– Почему Эрхегорд не построил здесь пограничную стену?
– А-а! – Старуха обрадовалась и кивком похвалила меня за удачный вопрос. – Он знал, что скрыто в наших горах, что таится в их недрах. Знал… Два или три раза в век случается так, что свир иссякает. Огонь над ратушей гаснет. Ненадолго. На два или три дня. В Багульдине принято эти дни считать праздником. Мастера выходят из кузен. Потом свир возвращается. И все хорошо.
А лет десять назад наш наместник придумал спустить в расщелину следопыта. Отправить его в самую глубь и послушать, что он потом расскажет. Хотел узнать, откуда идет свир.
Все было хорошо. Свили десяток катушек картулины. Не хотели рисковать и решили, что от рассвета до полудня будут опускать следопыта вниз, а как солнце пойдет к Целинделу, так сразу тянуть его обратно. Обратно… Дали ему светильник, кувшин масла, туесок с чем-то вяленым и воды. Все сделали, как хотели.
Старуха опять замолчала, и мне пришлось спросить:
– И что он там увидел?
– Много чего, много… – Травница громко цокнула языком. – А вот рассказать никому не рассказал.
– Почему?
– А вот так. И достали его раньше времени. Еще до полудня солнце не поднялось, а веревка вся затряслась. Запрыгала, закрутилась. А потом так натянулась, будто на нее целую глыбу навесили. Вот все и перепугались. Стали скорее тащить. Думали, что уже не увидят следопыта. Что бы там с ним ни случилось. Это еще повезло, картулина выдержала. Тяжело было тащить. Тяжело…
Когда вытащили, увидели, что живой. Живой… Только вот весь седой. А ему и лет-то было не так много. И в глазах – страх. Кто видел, говорили, что в глаза ему смотрели и в ужасе разбегались.
Где
