крыльце этого дома. Он жил в здешних местах около трех лет, но в его анкете не содержалось упоминаний о каких бы то ни было физических недостатках.
– Встаньте, пожалуйста, сэр, – попросил судья.
Мистер Херман Граймз медленно поднялся. Одет он был обычно, руки держал в карманах, на носу у него сидели нормальные на вид очки. По его виду никак нельзя было предположить, что он слеп.
– Будьте любезны, назовите ваш номер, – обратился к нему судья. В отличие от адвокатов и их консультантов он не был обязан запоминать все возможные сведения о каждом присяжном.
– Э-э, шестьдесят три.
– И ваше имя, пожалуйста. – Харкин просматривал лежавшую перед ним компьютерную распечатку.
– Херман Граймз.
Харкин нашел имя, потом поднял голову и оглядел море лиц в зале.
– Имеется ли у вас официальное врачебное заключение?
– Да, сэр.
– В таком случае, мистер Граймз, в соответствии с нашими законами вы освобождаетесь от обязанностей присяжного. Я разрешаю вам покинуть зал.
Херман Граймз не шелохнулся. Незряче уставившись куда-то, он лишь спросил:
– Почему?
– Простите?
– Почему я должен уйти?
– Потому что вы незрячий.
– Это я знаю.
– Ну и… Видите ли, слепой человек не может быть присяжным, – сказал Харкин, взглянув направо, потом налево. – Я разрешаю вам идти, мистер Граймз.
Херман Граймз колебался, обдумывая ответ. Зал затих. Наконец Граймз произнес:
– Кто сказал, что слепой не может быть присяжным?
Харкин уже потянулся к своду законов. Его честь тщательно подготовился к процессу. Он прекратил слушания в суде уже месяц тому назад и заперся в своем кабинете, досконально изучая предварительное производство по делу, представленные суду документы, относящиеся к делу законы и новейшие правила судебной процедуры. Он поднял списки присяжных, участвовавших в процессах, состоявшихся за период его пребывания на посту судьи, – самые разные составы жюри по самым разным делам. Ему казалось, что он ничего не упустил. Как же он мог позволить заманить себя в западню в первые же десять минут после начала процесса на глазах у битком набитого зала?
– Вы хотите воспользоваться своим правом, мистер Граймз? – спросил он как можно беззаботнее, продолжая листать страницы свода законов и поглядывая на цвет адвокатуры, собравшейся перед ним.
Чувствовалось, что в мистере Граймзе вскипает враждебность.
– Нет, вы объясните мне, почему слепой не может быть присяжным? Если есть такой закон, то это дискриминационный закон, и я подам жалобу. Если такого закона нет, а просто так принято – тем более.
Не приходилось сомневаться, что мистер Граймз не новичок в судебных тяжбах.
По
