не нашлось, зато нашлась довольно увесистая сумка со сменкой.
Размахнулась, как следует, и тяжеленькие Вансы на резиновой подошве смачно впечатались в морду Солдатова. Козел тут же заорал и схватился за нос. Шишов собрался отвесить мне оплеуху, но Подольский успел поймать его руку.
– Совсем мозги потеряла, Осеева? – заорал на меня он.
– И потеряла, – спокойно ответила я, многозначительно помахивая мешком. – В следующий раз там могут оказаться кирпичи.
– Какого черта за нее заступаешься? – попер Шишов на Павлика.
Тут, наконец, до Маркова дошло, что ему пора сваливать. Он поправил очки, распихал своих обидчиков, подошел ко мне, взял под руку и повел за собой. Семина припустила следом.
Мы шли быстро. Не мчались, но очень хотели скорее уйти подальше от злобных взглядов, выкриков и свиста.
– Какая-то ты безбашенная, – очки Маркова от разгоряченного дыхания запотели. – Тебе не все равно, наваляют мне или нет?
– Да вообще без разницы.
– А чего полезла?
– Чтобы башкой сначала думали.
– Теперь меня по-любому отметелят.
– Ну и ладно. Так тебе и надо.
– Я тоже думаю, что не стоило вмешиваться, – подала голос Семина. – У парней свои разборки.
– Это не у парней, а у нас разборки. Неужели ты не понимаешь? Сегодня первый день в школе, а вон что происходит. Когда они поймут, что мы – каждый сам по себе и что нам накакать друг на друга, начнется настоящая травля.
– А теперь что? – не унималась Семина.
– Теперь – противостояние. Мы против них. Это совсем другое.
– Но я не хочу быть против кого-то, – захныкала Семина. – Я не умею. Я вообще не люблю, когда кто-нибудь ссорится.
– Очень разумно, Осеева, – поддержал меня Марков. – Пока все не уляжется, надо держаться вместе.
Мы разошлись по домам, а вскоре у нас появилось официальное сетевое название – Дети Шини.
Фейсбук, ЖЖ и ВК пестрели глубокомысленными рассуждениями двадцатитрехлетних менеджеров о гнусности подрастающего поколения, ностальгирующими очерками тридцатипятилетних о том, что они такими не были, и полной рефлексирующей бредятиной тех, кому за сорок, об упадке культуры, морали и нравственности.
При этом каждый, кто подхватывал данную тему и критиковал нас, был убежден в Кристининой смерти, так что сердобольные верующие тетушки в массовом порядке ставили за нее свечки и молились.
Однако все эти персонажи, рьяно обсуждавшие нас повсюду, постоянно коверкали незнакомое слово, рождая бесконечное множество вариаций типа: «шинигали», «шинигаммы», «шиншигами», «шинигимы». Из-за чего их суровые, праведные речи переставали звучать серьезно и воспринимались смешно и глупо.
Сетевой креатив мгновенно откликнулся на эту неразбериху.
На цветной картинке были изображены самодельные качели в виде перекинутой через
