дебильный диалог. Вероятно, пыталась избавиться от пелены, все эти годы застилавшей ей глаза и мешавшей разглядеть в нас подонков и демонов. Иначе чего бы стоя держала? Обычно читали диалоги с места.
Уж не знаю, какой у Герасимова рост, но когда все сидели, а он стоял, реально казался великаном. Бубнил он нехотя и очень тихо, с силой выдавливая из себя каждое слово.
«Герасимов: People can`t live without love, can they?
Я: I think they can`t. Love makes our life rich and eventful. It also brings reason for being and beauty to our existence.
Герасимов: People have to discover more about each other then they will not be wearied of their relationship.
Я: On the one hand love is a fairy tale and on the other hand it is our real life. But in fairy tales the good always overcomes the bad. In life and love the bad often wins.
Герасимов: You are right as rain! Love doesn`t belong to easy things».
Татьяна Евгеньевна, сидя за своим широким учительским столом, глядела на нас, как прокурор – с выражением осуждающего знания. Мол, что бы вы не придумывали, меня не переубедить.
– Осеева, ты поняла смысл прочитанного? – требовательно спросила она.
– Да. Там говорится, что любовь – сложная штука.
– Почему же, интересно, Герасимов, любовь, как выразилась Осеева, сложная штука?
– Потому что в реальной жизни любви не бывает, – голос у него был низкий и глухой.
– Интересно, где это сказано?
– Там сказано, что в реальной жизни зла больше, чем любви, – зачем-то влезла я, будто мне своих вопросов не хватало.
– Не совсем точная формулировка, но ход твоей мысли мне нравится, – одобрительно закивала Татьяна Евгеньевна. – Это вполне в духе нашего времени. Действительно, зла вокруг намного больше, и с каждым годом оно все глубже проникает в головы и сердца людей. Ладно. Садитесь. По тройке заработали.
– А почему три? – возмутилась я. Герасимов уже привык, что ему просто так ставят тройки за угрюмость, а у меня по английскому всегда была пятерка.
– Потому, что зла в реальной жизни больше, – ответила Татьяна Евгеньевна, и если бы она в этот момент разразилась диким хохотом, я совсем не удивилась бы.
Не было никаких сомнений, что и до нее докатилась сетевая истерия.
А после уроков ко мне подошла Семина и попросилась идти домой вместе, у нее якобы было дурное предчувствие. Я не возражала.
Мы вышли и побрели в сторону дома. И сразу за воротами школы наткнулись на группку Настиных одноклассников. Они стояли чуть поодаль, и, судя по голосам, назревал конфликт.
– Пойдем, пока они нас с тобой не заметили, – потянула Настя. – Подольский в курсе.
Но я все равно притормозила и между спинами пацанов различила мальчишеское лицо Маркова. Встревоженное и красное, как его куртка. Очки съехали на нос, кудряшки растрепались. Выглядел он жалко.
Марков явно пытался отвязаться от парней, хотя и петушился. Но все шло к тому, что у него ничего не выйдет. На моих глазах Солдатов пихнул его в плечо, а Шишов отвесил подзатыльник.
– Че, чмо. Нравится девчонок травить?
Павлик тоже был тут, без шапки и в куртке нараспашку.
Парням
