ребяческий эпатаж. Он вытащил из-под простыни вторую, так же сильно обезображенную руку и вдохновенно продекламировал:
Слепцы напрасно ищут, где дорога,
Доверясь чувств слепым поводырям;
Но если жизнь – базар крикливый Бога,
То только смерть – его бессмертный храм. [8]
Я сунула ему чашку с молоком и отошла от кровати.
Он выпил залпом и тут же снова позвал меня.
– Будь другом, помоги дойти до туалета.
Идти на попятную не хотелось, но не могла же я его послать в таком состоянии.
Кое-как поднявшись с кровати, Амелин завернулся в простыню, сунул ноги в смешные ботинки и оперся о мои плечи. Он был выше головы на две.
– Извини. С Фетом я, наверное, переборщил.
– Завтра поедем в больницу, там тебя быстро вылечат.
Мы почти дошли до дверей, но после этих слов он вопросительно остановился, и внезапно вспыхнувший в его глазах упрек заставил меня почувствовать себя виноватой.
– У нас нет лекарств, и мы должны будем разъехаться.
– А ты куда поедешь?
– Мы с Марковым и Семиной в Сочи.
– Я хочу с вами, – сказал он, но прозвучало «я еду с вами».
– В твоей ситуации не до хотения.
– Подумаешь, кашель и температура, – он небрежно поморщился. – У тебя никогда такого не было, что ли?
– О чем ты думал, когда в легком пальто убегал из дома? Хотя и так болел. Не мог надеть что-нибудь нормальное?
– Не мог, – в его детской улыбке опять мелькнула издевка. – У меня нет.
– Чего у тебя нет?
– Ничего нормального.
Эта нелепая игра выводила меня из себя.
– Понимаю. У ненормального человека не может быть ничего нормального. И вообще, Амелин, кончай препираться. Мы уже все решили.
– Меня зовут Костя, – резко отпустив меня, он сам вышел в маленькую холодную комнату.
Его голая спина, плечи и шея сзади тоже выглядели отвратительно: лоскут неровной бугристой кожи, а на ней и под ней несколько красных длинных полос. Меня аж передернуло.
– Эй, стой, – закричала я, придя в себя. – Накинь хотя бы пальто.
Но было поздно, дверь громко захлопнулась. А когда он вернулся, перестал со мной разговаривать. Пошел, упал в кровать и накрылся подушкой.
На обед Семина сварила суп из рыбных консервов и потушила курицу с рисом на второе. Ее манипуляции на кухне выглядели фантастично. Было удивительно, что из магазинной ерунды может получиться настоящая еда. А еще она делала это с таким удовольствием, что я невольно залюбовалась. Даже когда картошку чистила, вся светилась. Чудачка.
С улицы парни примчались злые и взбудораженные, постоянно переругивались и обзывались. Понять, в чем дело, было невозможно.
– Не получилось с машиной? – осторожно спросила я.
– С машиной все хорошо. –
«Смерть», А. Фет
