что он никогда никого не любил. Его истории, которые служили для них лакомой пищей, были одинаково сухи на протяжении всей его жизни. Возможно, именно поэтому он добился успеха. Никого не любить, думать только о себе и о своих интересах, планировать далеко вперед, но наслаждаться жизнью в сегодняшнем дне, брать то, что можно взять, и лишь иногда баловать себя чем-то особенным. Все истории когда-нибудь начинаются и когда-нибудь заканчиваются. Вазген думал об этом, глядя на Сергея Воронина. Сегодня, среди запаха ладана и сплетенных между собою человеческих тел, он надеялся, что эта история еще не подошла к концу. Виктория. Лаврин решил избавиться от нее в самый неподходящий момент. Когда эта женщина пришла к Сергею и сказала, что ей негде жить, Вазген разрешил ей остаться в своем доме. Разрешил не потому, что пожалел ее, а потому, что иначе вместе с ней ушел бы Сергей. Он определил ее в свободную комнату. Каждое утро она видела, как Сергей выходит от Вазгена. Каждую ночь она знала, что он засыпает в его постели. Эта мысль была неприятна ей, и Вазген знал это. Знал и продолжал давить, ожидая от нее нервного срыва, бегства, ненависти к нему и Сергею. Ждал, что она уйдет. Но она не уходила. Не уходила, даже когда Вазген предложил ей спать с ними, втроем. Просто отказалась, но не уходила. Тени грызли эту историю, словно голодные собаки кость. Но кость обрастала мясом. Особенно когда Вазген, продолжая свою игру, отвел Викторию и Сергея на закрытую секс-вечеринку, где Виктория познакомилась с Тамарой Мелюхиной – такой же растерянной и новоприбывшей.
Тамара. Тени пришли к ней от Виктории Озеровой. Две девушки стояли рядом, и одна из них смотрела на своих соседей, проглоченных бурлящей рекой обнаженных тел, а другая искала взглядом Сергея Воронина, который оставил ее, чтобы найти Полину Добронравову. Она волновала, искушала, притягивала его. Виктория и Тамара обменялись парой фраз, затем назвали друг другу свои имена. Пожилая женщина, проходя мимо, взяла их за руки, увлекая за собой. Разгоряченные тела разделили их. Виктория отыскала Тамару чуть позже. Взяла за руку и уже не отпускала, как ни старалось безумное сплетение человеческих тел разорвать хватку.
Полина Добронравова. К ней приходило слишком много теней, чтобы все они смогли найти себе пищу в ее историях. Поэтому они отправлялись дальше. Глеб Гуров, Ульяна Флегонова, Назар Савин, Инна Васильева. Здесь тоже была пища для ночных стервятников.
Антон Ламзин. Полина иногда заходила к нему, так же, как заходила Ульяна, но эти встречи становились все реже и реже. Разве мог он понять их? Разве мог разделить с ними их радости и их печали? У него была своя жизнь, совершенно другая. Полина поняла это, показывая ему свою татуировку. Теперь этот рисунок был ее частью, клочком ее жизни. Она улыбалась, позволяя Антону рассмотреть работу Бориса Дроздова целиком, каждый уголок своего тела. Она надеялась увидеть восторг в его глазах. Вожделение. Взгляд, который она привыкла видеть в глазах людей там, где не существует рамок. Но Антон смотрел иначе. Ее
