делать?
Ты видел? Он все время был на глазах?
Все время… Хотя постойте-ка! Он доедал из огромных котлов. Разулся, ноги вымыл и полез в котел – подчищать остатки пригорелой каши. Мы хотели её отнести на псарню, но Бедняжка Доедала разулся, ноги вымыл, залез в котел…
Дальше! – сердито перебил Охран Охранович.
Не знаю. Там этих котлов – семнадцать штук. Я помню, заглянул в один, в другой – не видно Бедняжки Доедалы.
Во-о-т! А говоришь, он всю ночь был на кухне. Котлы открываются снизу?
Самый крайний котел открывается. Он самый большой. С него Бедняжка Доедала и начал свою работу.
Понятно. Пошли на кухню. Да не трясись ты!
Боюсь, не пойду! Посадите меня под замок, арестуйте!
– Вот заладил… Ну, пошли в темницу, посидишь маленько, успокоишься. А поймаем поросёнка – выпустим.
Не надо выпускать его! Ты что?!
Чудак. Тебя из-под замка освободим, когда его поймаем.
Зябко, сумрачно, сыро. Запах ржавого железа, запах плесени. Смоляные факелы, воткнутые в железные факельницы, потрескивают в тишине, роняют синеватые капли, со свистом прожигающие воздух: как будто чирикает птица, чудом оказавшаяся в темном каземате.
Ступени ведут в глубину. Становится душно.
Ключи зазвенели. Открылась железная дверь. Поварешкин посмотрел на свой «новый дом» и попросился поскорей на волю. Охран Охранович посмеивался, наблюдая, с какой невероятной быстротой скачет по ступеням тучный повар, убегая от добровольного заключения.
Охран Охранович пошёл сюда не столько из-за повара, сколько из-за того, что хотел проверить – на месте ли злосчастный разбойник; а то палач приедет из-за моря, казнить будет некого.
Разбойник сидел в самой дальней темнице. Сюда придти непросто и выйти нелегко. Повороты. Лабиринты Ловушки-тупики.
За последним поворотом Охран Охранович наткнулся на двух солдат. С палашами, с факелами. Стоят навытяжку (никогда их раньше не было тут).
Дальше нельзя, – виновато сказал один из них, палашом преграждая дорогу.
Разуй глаза! Не узнаешь? – нахмурился начальник.
Узнаю. Только там государь… Никому не велено подходить.
Государь? В темнице? Ночью?.. – Охран Охранович рассвирепел. – Ты сколько выпил, каналья чёртова?!
Не пью, ваше бродие. В рот не беру поганого.
А ну, с дороги!
Ваше бродие, поймите…
Старый вояка двумя руками сграбастал двух молодцов. Аркебузы, палаши полетели на камни. Зашипели факелы, откатываясь, дымя и угасая… Охран Охранович поднял ближайший факел. Свободной ладонью поправил усы, помятые в короткой схватке.
Повернулся, пошёл.
Железные двери темницы были открыты. Охран Охранович ускорил шаг… И вдруг остановился. Понял, что солдаты сказали правду. Понял, но отказывался верить.
Приблизился на цыпочках. Дыханье затаил. Воровато заглянул в темницу – и ошалело отпрянул. К стене прижался,
