происшествием умыУж слишком долго занимали мы!
Но разве в этом замысел романа?
Подумаем о стенах Орлеана,
О добром Карле, о тебе, Иоанна,
Которая, прославив слабый пол,
За Францию отмщаешь и престол,
Которая, без лат и без одежды,
Кентавром скачешь, в поле пыль клубя,
И возлагаешь бо́льшие надежды
На всемогущего, чем на себя;
И о тебе, святой Денис, предстатель
За Галлию, который в этот миг
Георгию сплетаешь сеть интриг.
Но главное – не позабудь, читатель,
Сорель Агнесу. Чары красоты
Приятны смертным. Это всем известно.
И, будь хоть черный меланхолик ты,
Тебе судьба Агнесы интересна.
И то сказать, без лести небесам:
Ведь если сожигают Доротею
И с горней высоты создатель сам
Ее спасает, сжалившись над нею,
То это – случай, близкий к чудесам.
Но если та, чье сердце – ваша плаха,
По ком вы слезы точите ручьем,
Увлечена молоденьким пажом
Или в объятьях грузного монаха, –
Такими случаями полон свет:
Чудесного, пожалуй, в них и нет.
Скажу, что приключенья в этом роде
Понятней человеческой природе:
Я человек, и в том я вижу честь,
Что мне не чужды немощи людские;
Я сам ласкал красавиц в дни былые,
И у меня, как прежде, сердце есть.
Конец песни седьмой
Песнь восьмая
Как прекрасный Ла Тримуйль встретил англичанина у храма Лоретской богоматери и что затем случилось с его Доротеей.
Как наш рассказ возвышен и приятен,
Как ум и сердце образует он,
Как в нем отражены без всяких пятен
И доблесть, храбрых рыцарей закон,
И право королей, и верность жен!
Имеет сходство он с богатым садом,
Который доставляет радость взглядам.
В нем целомудрие всего видней,
Цветок, затмивший все цветы собою,
Как лилия, в невинности своей
Блистающая дивной белизною.
О девы, юноши, прошу я вас,
Прочтите сей божественный рассказ.
Принадлежит он мудрому Тритему;[105]
Ученый пикардиец и аббат
Иоанну и Агнесу взял как тему.
Как я его ценю, и как я рад,
Что явно отдавал он предпочтенье
Тебе, полезное, простое чтенье,
Пред хламом современных повестей,
Которые живут так мало дней,
Безвкусный плод фантазии туманной!
Правдивая история Иоанны
Переживет и зависть и года.
Так торжествует истина всегда.
Однако об Иоанне д'Арк тебе я,
Читатель мой, не расскажу сейчас,
Затем что ныне занимают нас
Лишь Дюнуа, Тримуйль и Доротея,
На то причины веские имея.
Мы с полным основаньем знать хотим,
Что с ними сталось, как живется им.
Вы
Аббат Тритем был вовсе не из Пикардии, а из Тревской епархии; он умер в 1516 году. Однако мы не станем утверждать, что его род не происходил из Пикардии; в этом мы полагаемся на ученого автора, который, вероятно, видел рукопись «Деувственницы» в каком-нибудь бенедиктинском аббатстве.
