на воротнике. Вспомнилось почему-то, как мальчишкой забирался тайком в домашний театр, воображал себя вельможей екатерининских времен. Возлежал в мавританском зале на шитых золотой нитью подушках нацепив матушкины бриллианты, смотрел на танцы полуобнаженных невольниц, курил кальян.
«Роскошь, богатство – вот жизнь, – думал поднимаясь по парадной лестнице среди высоких зеркал. – Поступать как хочется, без оглядки на окружающих. Не выходит получить – купить за деньги…Боже! – спохватился. – О чем это я, что со мной? Коленьку только похоронили… один… в усыпальнице!»
Проходя через гостиную, остановился у собственного портрета – с полотна на него смотрел холодно-равнодушно, не узнавая, юноша с мопсом на руках.
«Вот он я на самом деле! – пронеслась мысль. – Подлинный! Серов меня раскусил. Гордый, тщеславный, с ледяным сердцем. Не изменила меня даже смерть брата. Из всех живущих на земле я люблю только себя!»
Бросился, переступив порог, в спальню на подушку – ни слезинки успокоения. Смотрел в вечереющее окно, думал бесстрастно о завтрашнем дне.
4.
– Всякий уважающий себя мужчина вашего круга обязан служить в армии. Или быть придворным. Разве не так, Феликс?
Царица пристально смотрела на него – в строгом закрытом платье, с высокой прической.
– Ваше величество, ну что делать, если армия меня не прельщает? И в придворные я не гожусь, – он улыбался. – Брякну что-нибудь не так.
– Не комикуйте, прошу вас! – повысила она голос. – Вы давно не ребенок, и пригласила я вас не на светскую болтовню. Мы дружим семьями, у нас доверительные отношения с вашей матушкой и отцом. Я и государь желаем вам только добра. Юсуповы во все времена были примером служения отечеству, будьте и вы, наследник рода, достойны этого предназначения!
В будуаре царицы с бледно-лиловой мебелью жарко натоплено, стена того же цвета над ее креслом сплошь в образах. Изъясняется она по-русски с акцентом, тщательно выговаривает слова.
– Говорите, Феликс! Я хочу знать о ваших намерениях. Надеюсь, не одними только сомнительными связями и карнавалами намерены вы ограничить свою жизнь?
– Не одними, ваше величество, – он почувствовал обиду. – У меня составлен план. Желаете выслушать?
– Слушаю.
– Я наследую большое состояние, – начал он. – И связанную с этим ответственность.
– Да, хорошо.
– На мне земли по всей России, заводы, благосостояние крестьян…
Мысль пришла ему на ум только что, ни о чем подобном он не помышлял.
– …правильное управление всем этим, – его несло на волне озарения, – и есть, по-моему, служение отечеству.
– Отечеству? Не царю?
– Почему же… и царю тоже.
Отворилась дверь, вошел император, мягко улыбнулся:
– Душеспасительная беседа? – взгляд
