сказал понуро: – А у меня такая тоска, что я уже третью неделю не прикасаюсь к перу. Лежу в постели и читаю письма Гоголя, – и никого из людей видеть не могу… Люди… я убегаю от них, и если они придут ко мне в гости, я сейчас же надеваю пальто и ухожу… У нас так условлено с женою: чуть придет человек, она входит и говорит: Миша, не забудь, что ты должен уйти…
– Значит, вы всех ненавидите? Не можете вынести ни одного?
– Нет, одного могу… Мишу Слонимского… Да и то лишь тогда, если я у него в гостях, а не он у меня…
Погода стояла снежная, мягкая. Он проводил меня в «Радугу», ждал, когда я кончу там дела, и мы пошли вместе домой. Вина он так и не купил».
* * *
В 1938 году Невский проспект, наконец, полностью заасфальтировали. Спустя год на Невском был, фактически, подписан смертный приговор писателю М. А. Булгакову. Он вышел из гостиницы и понял, что не видит вывески. Он был врач и понимал симптомы. Это был гипертонический нефросклероз – недуг, который лишил жизни отца Михаила Булгакова, а спустя несколько месяцев и его самого.
А затем наступила очередная напасть. Врага мифического, «внутреннего» заменил враг внешний, очень даже ощутимый. Началась Великая Отечественная война, затем – блокада, и вместе с этим – новая, до тех пор не освоенная тема в городской поэзии. Можно ее определить как тему санок.
Скрипят, скрипят по Невскому полозья.
На детских санках, узеньких, смешных,
В кастрюльках воду голубую возят,
Дрова и скарб, умерших и больных.
(Ольга Берггольц «Февральский дневник»)
Пусть дни бегут, и санки с мертвецами
В недобрый час по Невскому скользят.
(Александр Гитович «Ленинград»)
Траурные санки, конечно, являлись в любой части города. Но вид их на некогда фешенебельном Невском проспекте был особенно жутким.
* * *
Однако все самое страшное закончилось – блокада, голод, сталинский террор. В 1952 году с Невского сняли трамвайные рельсы. В 1955-м под Невским запустили первую линию метро.
Литература Невского проспекта сделалась спокойной, темы – отвлеченными. Появились попытки осмыслить проспект как некое многовековое достижение. Ираклий Андроников писал о проспекте: «В целом мире нет такой улицы! Красивой. Широкой. Прямой как стрела. Построенной великими зодчими и всегда полной кипучей жизни. Невский проспект – это чудо градостроительства и, как сказал Гоголь, «всеобщая коммуникация Петербурга».
Нет, это не случайное соседство домов. Это – единое целое. И гармония эта достигнута прежде всего соразмерностью, точно найденными пропорциями. Гляньте! Как отвечают друг другу высота зданий, образующих ровный строй, и это певучая ширина улицы!
Невский проспект – это понятие. Целый мир представлений. Великий памятник русской
