style="font-size:15px;"> Кузьмич, похожий в своем пухлом комбинезоне на Карлсона, разве что без пропеллера, переваливаясь из стороны в сторону, приблизился к Гавриленко и, упершись руками в бока, встал напротив. От него несло перегаром.
– Ну, извините, – выдавив улыбку, тихо промолвил Александр Васильевич, отступил на шаг и снова сделал попытку пройти дальше. Но кузнец задержал его, крепко сжав толстой могучей, словно стальной, рукой рукав Гавриленковского тулупа.
– И вообще, Профессор, давно хотел с тобой поговорить. Ты ж с виду вроде интеллигентный человек: все время «здрасьте», «до свидания», «извините». Только вот смотрю я на тебя и никак не пойму: то ли ты и вправду нелюдимый такой, то ли так высоко взлетел, что до таких работяг, как мы, – Кузьмич повел рукой в направлении своих приятелей, посмеивавшихся в стороне, – и опуститься не хочешь. Вот ты мне объясни: чего ты все от людей прячешься, чего где-то по закоулкам рыбачишь?
– Послушайте, Кузьмич…, – посчитав, что вопрос прозвучал и на него надо отвечать, начал Гавриленко и осторожно положил свою руку на руку рыбака, сжимающую рукав.
– Нет, это ты послушай, – глаза кузнеца мгновенно налились злобой. – Во-первых, это я нормальным людям Кузьмич, а таким, как ты, Павел Кузьмич. Не меньше. Это к твоему ученому сведению. Мы, знаешь, тоже не какие-нибудь гады ползучие и, если надо, летать не хуже твоего умеем. А во-вторых, хочу тебе сказать. Какой-то ты скользкий весь, белый, пушистый. Такой, как…, – рыбак на мгновение осекся, по-видимому, подбирая слово, наиболее полно, по его мнению, охарактеризовавшее бы Гавриленко, – как мягкая игрушка детская. Как обезьянка какая-то. С такими, знаешь, хи-и-и-итрющими глазенками: зырк туда-зырк сюда. И они, эти глазенки, знаешь, бегают, бегают – остановиться не могут. Ты ж это… Ты мужиком будь, Профессор!
Гавриленко, сощурив глаза, внимательно и предостерегающе глянул на Кузьмича – слова кузнеца его определенно обозлили и обидели. Но он все же постарался держать себя в рамках приличия.
– Для начала, – его голос был спокоен, но тверд, – я бы все-таки попросил Вас обращаться ко мне на «Вы» (он сразу же краем уха услышал со стороны друзей Кузьмича неприличное слово, сказанное в его адрес, но лишь грозно глянул в направлении произнесшего их и не ответил на оскорбление). Я так понимаю, у нас не настолько близкие отношения, чтобы Вы мне «тыкали». Ну, а во-вторых, позвольте поинтересоваться, что же, именно в Вашем понимании, значит быть мужиком?
Кузнец, словно не обратив внимания на первое замечание Александра Васильевича, видимо, изначально чувствуя какое-то превосходство перед «вшивым интеллигентишкой», сразу перешел ко второму вопросу.
– Во, опять «позвольте». Тьфу! Ну, если ты мужик, – он сделал акцент на слове «ты» и ткнул пальцем в грудь Профессора, – то хоть раз бы бутылку взял, закуску. Да пришел сюда или еще куда, посидел, выпил с мужиками, поболтал, в конце концов, о жизни. Мы ж тут все рыбаки: чуть ли не каждые выходные видимся. А то корчишь из себя интеллигента сраного.
Кузьмич
