велено меня, сколь ни проживу на свете, грамоте никогда не учить…
Манштейн вскоре все выяснил об этом новом офицере:
– Солдат Василий Михайлов… на самом же деле – это Василий Михайлович из дому князей Долгоруких! Вы, экселенц, нарушили указ государыни нашей, коя велела отроков из этой фамилии пожизненно в солдатском звании содержать и в чины офицерские под страхом смерти не выводить…
Долгорукие в это время составляли оппозицию правлению Анны Иоанновны; члены этой фамилии выступали против засилия иноземцев в правительстве и армии; большая часть Долгоруких была уже казнена, сослана, сидела по тюрьмам и острогам.
– Так ты говоришь, что солдату век в солдатах ходить? – Миних в гневе топнул ботфортом, звенящим острою, как кинжал, испанскою шпорой: – Но я же слово армии дал, а слово маршала – закон…
Войска бурно растекались по узким канавам улиц Перекопа. А всюду – грязь; посреди улиц лежали кучи пороха. Валялись пушки с гербами московскими (еще от былых походов столетья прошлого). Кажется, и дня не прожить в этаком свинстве, какое царило в янычарской цитадели, и солдаты спрашивали:
– А где ж землица-то райская, кою сулили нам вчера?
Но за Перекопом им неласково приоткрылся Крым – опять степи голые, снова безлюдье, пустота и дичь. Парили над падалью ястребы да цвели дикие степные тюльпаны, никого не радуя. Решительным марш-маршем русская армия шагнула в Бахчисарай, столицу ханства, и предала ее карающему огню…
Сколько раз уже входил в Крым человек русский, и всегда только рабом. 1736 год – для истории памятный.
В этом году русский человек вступил сюда воином!
…Разведя армию на зимние квартиры вдоль берегов Днепра, Миних велел солдатам всю зиму дробить пешнями днепровский лед, чтобы конница татарская не могла по льду форсировать реку. А сам отъехал для доклада императрице в Петербург.
Закончив говорить о важных делах, он уже направился к дверям, и вдруг – хитрец! – хлопнул себя по лбу:
– Ах, голова моя! Все уже забывать стала.
– Ну, говори, – повелела Анна Иоанновна. – Что еще?
– В армии, матушка, состоял в солдатах отрок один. И первым на фас Перекопа вскочил. Так я, матушка, чин ему дал.
– И верно сделал, – одобрила его императрица.
– Да отрок-то сей неучен, матушка.
– Неучен, да зато храбр! Такие-то и надобны.
– Из Долгоруких он, матушка…
Царица нахмурилась. Долгорукие – ее личные враги; они кичились древнею славой предков своих, они бунтовали против нее и ее фаворита графа Бирона…
– Дал так дал, – недовольно сказала императрица. – Не отнимать же мне шпагу у сосунка. Пущай таскает ее… Но грамоте учить его не дозволю.
Война с Турцией закончилась в 1739 году, когда Василию Долгорукому исполнилось семнадцать лет, а за спиною юноши уже отполыхали пожары Очакова и Бахчисарая, в битвах окрепла его рука…
Стоившая народу немалых жертв, эта война никакой пользы России не принесла, разве
