того за глаза.
Колька Тугов сделал выжидательно-вопросительное лицо. Потом нетерпеливо задал вертевшийся у него на языке вопрос:
– А это кто?
Земцев, стряхивая пепел, подчёркнуто спокойно пояснил:
– Это те, кто не слушают советов и поэтому жоглируют через ж…у!..
Глава седьмая
Глаза не открывались. Пашка понимал – надо! Но они смыкались сами собой, какие бы усилия он не прикладывал. Накануне удалось поспать всего пару часов, да и то в цеху, на жёстких пачках газет, от которых резко пахло бумагой и типографской краской. Какой уж тут сон, скорее полуголодный обморок…
Сегодня октябрьское утреннее небо было хмурым и мокрым. Под шелест дождя так хорошо спалось на общежитской кровати! Сон водил по векам мягкой кисточкой. Внутри что-то тревожилось – надо вставать! Голова гудела, сновидения тяжёлым клубком метались в мутном забытьи.
Надтреснутый зов будильника ещё полчаса тому назад отзвонил побудку и теперь тревожным эхом и мерным тиканьем, в подсознании, отсчитывал минуты опоздания. «Надо встава-ать!..». Пашка свесил ногу в попытке проснуться. Она тут же была укушена прохладой осеннего утра – батареи ещё не включили, и интуитивно нырнула назад под спасительное одеяло. Блаженное тепло убаюкало и распластало молодое тело на казённой простыне общаги. «Так! Фигня! Рота, подъём!!! «Но «рота» никак не хотела шевелиться…
Входная дверь с грохотом отворилась.
– Пашка! Жара! Ты что охренел! Сегодня зачёт по «изо»! Тебе Иля Яковлевна «гуся» влепит, плакала твоя стипендия. Вставай, блин! Опаздываем на пятнадцать минут! Нельзя отойти ни на минуту! Подъём!.. – в дверном проёме метался Андрюха Щеглов, Пашкин воронежский земляк, с которым они учились на одном курсе, жили в одной комнате и подрабатывали в одном цеху. Тот толком не смыл ещё типографскую краску с рук и был тоже изрядно помят бессонницей.
Пашка с Щегловым поскреблись в дверь аудитории, где уже давно шёл урок по истории изобразительного искусства. Кто-то что-то отвечал, слышались реплики Или Яковлевны Новодворской – старейшего педагога циркового училища. Её уроки обычно проходили бурно, как-то легко, познавательно и обязательно с юмором.
– О-о! На манеже всё те же! – Новодворская радостно всплеснула руками и указала на вошедших. – Ивàнов, «Явление Христа народу»! Проходите, проходите! Заждались! А то у нас тут уже всё заканчивается…
Пока Жарких со Щегловым выбирали себе места, Иля Яковлевна процитировала в их сторону анекдот: «Лучше позже, чем никогда!» – сказал еврей, положа голову на рельсы… когда поезд уже прошёл…»
Постепенно смех в аудитории затих, и она вернулась к теме: «Архитектура древнегреческого Акрополя». Сегодня на уроке собрались две группы: те, кто после армии, и те, кто учились в ГУЦЭИ с четвёртого класса и теперь перешли в восьмой.
– Ну-с, будущие разносчики культуры, так как же называется скульптурная группа на восточном фронтоне Парфенона? Тугов! Ваш выход! Только не говорите
