поинтересовался Фар, и я, допив залпом всё, запустила в него кружкой.
– Почему обнаружат-то? – не сдалась я, глядя, как он убирает в сумку ловко пойманный предмет посуды.
– Сколько ты здесь? – спросил он вместо ответа. – Неделю? Две?
– Две, – почему-то соврала я. Будем считать, что из хитрости и осторожности, а не духа противоречия и склонности ко лжи.
– У вас, приходящих из других миров, совершенно другой фон. Если бы они проверяли вас по одной там, в деревне, то сразу бы определили, что ты – другая. Но они схалтурили и смотрели всех вместе.
Как-то слишком много он знает про события в той деревне, где его не было, – пришло мне в голову, но почему-то я этого не испугалась. Чуть позже даже нашла рациональное объяснение – разветвлённая шпионская сеть.
– А теперь-то что вдруг?
– Теперь все озаботились вопросом – откуда у простой прачки такое дорогое бельё? Может быть, она шпионка? Или наёмный убийца? А может, ведьма? В любом случае, они жаждут посмотреть на тебя поближе и попристальнее, и сегодня сдерживала их только близость к Замку, которой к завтрашнему вечеру уже не будет.
– Но… – начала было я вопрос, однако поняла всё сама. – Они думают, что я утонула, да?
С одной стороны, это было даже хорошо, всё-таки моя жизнь в качестве прачки меня совершенно не устраивала, с другой – почему-то было очень обидно, что мои вещи достанутся-таки этим клушам, которые, в общем-то, и растрезвонили всему свету о слишком дорогом содержимом моей сумки. Но, что делать… Буду считать это откупом от других, больших неприятностей.
– Покажи лицо, – сказала я Фару, отчаянно зевая – всё-таки уже и поздно было, и пережитый стресс, и водные процедуры…
– Покажи грудь, – насмешливо предложил он.
– А ты не ох… обнаглел?! – поражённо спросила я. А в голове сразу тревожно заметались уже уснувшие было мысли. Мы с ним вдвоём тут, по части маскировки он – мастер, кричи – никто не услышит… Но говорил ведь, что не нравлюсь? Хитрил? Заманивал? Или ночью все кошки серы? И что делать-то?
– А ты? – тем временем лениво поинтересовался предполагаемый домогатель, не делая никаких поползновений в мою сторону. Даже наоборот – лёг и отвернулся. И свет погасил.
– Это разное! – обиженно сказала я, поняв, наконец, что это была просто аналогия. И моя грудь ему совершенно неинтересна.
– Почему? – совершенно миролюбиво спросил Фар. – Ты не хочешь показывать грудь, я – лицо. Почти равный обмен.
– Вот именно, что почти.
– Да, – сказал гад. – Почти. Во-первых, тебе намного интересней, чем мне, а во-вторых, лицо у меня красивое… Спокойной ночи.
Невысказанное противопоставление повисло в воздухе. Лицо, значит, у него красивое, а грудь у меня – нет? Вот ведь… подлюка. А может, это попытка взять меня “на слабо”? Не выйдет. Но я заставлю тебя взять свои слова обратно, гад! Примерно на этой мысли я и заснула.
Спала,
