Ну, это можно… Гора с горой не сходится, а человек… – Поликарлыч замер, снова пристально разглядывая гостя. – Заказчик! А ты в каком районе проживаешь?
– В районе сердца.
– Ишь ты, язви! Красиво говоришь. Как я по молодости.
– Гены! – Парень улыбнулся. – Куда от них денешься? – Гена? – Старик убогонькой рукой поцарапал седой загривок. – Нет, не помню. Что за Гена? А фамилия?
Парень посмотрел на куст полыни, роскошно разросшийся возле окна. Промолчал и опять улыбнулся.
– Давай, батя, за встречу, а может, сразу даже и за прощание…
Пилорамщик на мгновенье замер – чуть стаканы не выронил.
– Это как тебя прикажешь понимать?
– А тебе здесь не надоело? Нет? – Парень опять осмотрел закуток. – Может, пора сворачивать эту артель?
– Да ты что, сынок? Я тока развернулся! Заказчики пошли гужом. Даже из Финляндии бывают… А ты, сынок, откуда? Извиняюсь…
– Я из Питера, батя. – Парень потрогал сирина, висящего на нитке под потолком. – Специально прилетел посмотреть на эти чудные творенья.
– Ого, – вяло удивился чудотворец, – слух обо мне пройдёт по всей Руси великой…
Над головами ударил гром и в ответ ему задорно звякнули два гранёных, пока что не наполненных стакана – сами собою чокнулись на дощатом грубо-струганном столе. И вслед за этим короткий тёплый дождь застучал по крыше мягкими подушечками пальцев, словно бы что-то выискивал там, осторожно ощупывал…
– Ну, что, отец? За встречу! Подставляй!
– Да я, сынок, теперь не потребляю, разве только что вот эту божью водичку… – Старик проворно вышел и поднял пустой стакан под небеса. – Во, гляди, как хорошо накапало!
Как по заказу! А мне теперь много не надо. По двадцать капель на каждый глаз – и я готов плясать и петь…
– Чудной ты, батя, – с грустною улыбкой сказал Василир.
Старик покачал головой и вздохнул, понуро глядя в стакан с дождевою водой.
– Я не чудной, сынок, я так себе… – Он посмотрел на самодельную икону и добавил: – Господь не ищет от нас безгрешия, он ищет от нас покаяния.
Встреча эта свершилась посередине погожего лета, когда всё кругом растёт, цветёт и просит поднебесной влаги, после которой по-над землёй пластаются туманы, блуждают опьяняющие запахи тайги, ароматы лугов и полян, пылающих огнями голубых, шафрановых и розовых цветов, стоящих по горло в сенокосной траве. Хорошо такими днями по земле шагать, хорошо полной грудью дышать, даже если ты прекрасно понимаешь: воздуху тебе отпущено уже совсем немного под этим ненаглядным русским небом, где после дождя так роскошно вспыхивают радостные радуги – и от края и до края горизонта разливается никем не изречённая божья благодать.
Человеку хотелось любви
Белая ночь распласталась над бескрайней арктической тундрой, озаряя
