неотразимую, элегантную, одетую в синие, плотно облегающие джинсы, в белую кофточку с коротким рукавом.
Она была метиска. Якутские черты лица и русские чудесным образом перемешались – и получилось нечто изумительное.
Кожа на лбу, на щеках и на шее благородно высветлилась в результате смешения крови. Глаза, утратив узкий разрез, очаровательно округлились: угольно-чёрная радужка на ослепительно белом фоне выглядела особенно привлекательной. Волос тоже высветлился, но не очень – вместо «якутской ночной темноты» волос похож на предрассветную просинь. Скрипалёв, сам себе напоминая восторженного школьника, долго шёл за юною красавицей, делая вид, что витрины рассматривает. Под разным предлогом вперёд забегал, чтобы лучше её рассмотреть. И чем больше смотрел, тем сильней ретивое колотилось в груди…
Накрапывал дождь. Солнце в тучах плутало – на асфальте ярко вспыхивала грязь, казавшаяся самородным золотом, проползали тени.
Спрятавшись под зонтик в виде большого пёстрого цветка, девушка двинулась куда-то за угол универмага – вызывающе громко цокали миниатюрные кованые каблучки. Потом толпа народа возникла впереди, и Птаха испугался, что потеряет девушку из виду.
Испытывая жаркое волнение, он прибавил шагу, а затем побежал, подняв над головою «Северного орла», завёрнутого в бумагу. Бесцеремонно толкая кого-то локтями, он извинялся на ходу и, поскальзываясь, едва не падал. Потом остановился возле торговки.
– Цветы! – поторопил. – Быстрей!
– Вам какие? – Все!
– Как это «все»? – ошалела толстая баба, дремавшая под чёрным зонтом. – Милок! «Все» – это дорого!
– Тётя! – зашипел он. – Ну что ты телишься? Сказано все, значит все!
Пашка деньги сунул – кругленькую сумму, судя по тому, как у торговки глаза округлились. Охапка цветов оказалась такая огромная, что Скрипалёв не смог эту охапку целиком донести – путь был усеян шипами и розами.
– Прошу прощенья, это вам! – запыхавшись, проговорил он, преграждая путь незнакомке.
Удивлённо распахнув глаза, девушка улыбнулась. – Мне? За что?
– За просто так! За то, что вы живёте на этом белом свете. Она засмеялась, играя миловидными ямочками на щеках.
– Ого! Да ведь я не смогу унести!
– Ничего. Я помогу. Если можно.
– Можно. Только осторожно.
– Вот и прекрасно.
Она понюхала цветы. Покачала головой. – Никогда ещё так много не дарили. – Люди мелочатся, а я не из таковских!
– А из каковских? – игриво спросила девушка. – Откуда вы взялись?
– Есть такая страна – Плотогония. – Не слышала. И где это, интересно?
– Расскажу, но чуть позже. Давайте цветочки пристроим куда-нибудь, а то они падают в грязь. Жалко всё-таки.
– Хорошо. Сейчас пристроим. – Вас как, простите?
– Лиза. Лизавета.
– Лизабэт? Прекрасно.
