он… – Собеседник смущённо посмотрел в дальний угол. – Отдыхает где-то за кулисами.
– Ну, хорошо. Вернёмся к нашим бананам, – скаламбурил Полынцев, глядя на тарелку с фруктами. – Вам близка моя позиция. И – что?
– Есть предложение, Поликарлович. Вы как насчёт того, чтобы поработать на вечной мерзлоте? – В качестве мамонта?
Северянин опять озарился золотою улыбкой.
– В качестве редактора газеты.
– Интересный сюжет. – Полынцев почесал давно не стриженый загривок. – Но я ведь, извините, сценарист. Газетой никогда не занимался.
– Не боги горшки обжигают.
– Ну, да, тем более на вечной мерзлоте. – Так что вы скажете?
– Покумекать надо. А как насчёт зарплаты?
– Нормально, Поликарлович. Мы не обидим.
Северянин назвал ему сумму, и глаза Полынцева сделались круглыми, как большие нули, дополнявшие солидную сумму.
– Ну, это уже кое-что! – Он засмеялся, понимая, что наглеет. – За это и выпить не грех!
«Если года три-четыре поработать на северах, – соображал он, – можно квартиру для сына купить в Петербурге. А то ведь скоро вырастет, женится – глазом моргнуть не успеешь».
Прикончив бутылку трёхзвёздочного коньяка, они ещё немного посидели, поговорили, уточняя детали. Будущий редактор задорно раскраснелся, плечи расправил.
– Значит, согласны? – уточнил северянин.
– В принципе – да! – Улыбаясь, Фёдор ладошкой прихлопнул по столу. – А когда нужно ехать?
– Лететь. – Собеседник поддёрнул рукав, посмотрел на золочёный циферблат. – Через два с половиной часа. Полынцев поперхнулся дармовым угощением. – Вы что? Кха-кха… Серьёзно?
– Вполне.
– Так ведь мне же это… Кха-кха… Надо собраться…
– Возьмём такси, заедем.
– А билет?
– А у нас там лётчики свои, проблем не будет.
Изумлённо покачав головой, будущий редактор встал из-за столика, промокнул салфеткой губы и засмеялся.
– От винта! – воскликнул он, отчаянно махнув рукой.
Ему, сценаристу, нравились вот такие – совершенно неожиданные – повороты в судьбах героев, с которыми всякий автор невольно находится в самом тесном родстве.
Самолёт на Крайний Север попал не скоро. В Норильске бушевала «чёрная» пурга, срывающая крыши, и потому огромный лайнер два раза возвращали на ближайшие аэродромы – сначала в Красноярске томились пять часов, затем примерно столько же парились в Толмачево под Новосибирском.
Так начиналась его новая страница – страница чистых северных снегов, над которыми частенько полыхали позари – сказочные краски северных сияний. Заколачивая деньги в Заполярье, он почувствовал себя крепко стоящим на ногах и сразу понял, что «имеет право голоса». Раньше он, как горьковский босяк, лишний раз стеснялся позвонить своей бывшей, а тут осмелел – деньги делали дело. И только тогда Полынцев узнал, что у него – вслед за сыном
