а грязные сизые водоросли тянулись за ним по песку – отвратительные…
Отдышавшись, штурман встал. Его качало на земле, и в ушах еще стоял неумолчный звон воды. Сплюнув горечь, не спеша побрел вдоль тропинки. Где-то далеко, на желтых буграх, росли сосны. Мудьюг отделяло от матерой земли Сухое море: пролив, через который в мелководье, говорят, даже ходили коровы.
Скоро среди песчаных увалов показались крыши бараков. Штурман шагал, опустив голову, пока не напоролся на ряды колючей проволоки. Это была тюрьма, заготовленная впрок – на будущее. Пустые вышки для пулеметов просвистаны ветром с моря. Теперь штурман знал, что делать дальше. Обошел проволоку, толкнул незапертую дверь тюремной конторы. Здесь все было начеку, и полевой зуммер приветно прожужжал, когда штурман крутанул ручку.
– У аппарата адмирал Виккорст, – ответил далекий голос.
– Это я… – сказал штурман. – Ваше превосходительство, приказ исполнен: ледокол затоплен мною в стороне от фарватера.
– Отлично, – прожужжал зуммер. – На батареях пока спокойно? – спросил «красный адмирал» из Архангельска.
– Вроде бы – тихо.
– Я подожду у аппарата, а вы поднимитесь на вышку…
Штурман вернулся с вышки, откуда он высмотрел устремленные в море орудийные стволы и блеск голых тел артиллеристов.
– Ваше превосходительство, на батареях будничный порядок.
– Что они там делают? Не заметили?
– Загорают, ваше превосходительство.
– Хорошо, – сказал Виккорст, – отлив начнется через сорок восемь минут, Сухое море можно тогда переходить. Где вброд, где вплавь – доберетесь. Надеюсь, штурман, завтра увижу вас в Архангельске… Уже в нашем Архангельске!
Глава десятая
– Какой самый страшный зверь на севере? – спросил Павлухин.
Женька Вальронд подумал:
– Медведь, наверное…
– Врешь – комар! – И Павлухин хлопнул себя по лбу. – Даже на солнце кровососит, а вечером – хоть беги…
Они лежали, обнаженные, на раскаленном песке, подставив солнцу белые спины, и море ласково подкатывало к ним вихристые гребни, от которых прохладило. Хорошо им было, очень хорошо! Далеко-далеко, лоснясь жирной шкурой, очень похожий на всплывшую гремучую мину, проплыл тюлень… «Не дохлый ли? – подумалось тогда каждому. – Нет, живой…»
– Север, конечно, прекрасен, – лениво говорил Вальронд, разнежась на ветерке. – Вот, знаешь, комиссар, закончится эта гражданская заваруха, и… Есть у меня мечта. Вполне осуществимая, кажется.
– Какая же, мичман? – спросил Павлухин, потянувшись к своим штанам за папиросами.
– Здесь флоту не миновать быть. Вот посмотрел я Мурман, и он меня потряс. Представляешь, весь этот хаос камней, воды, неба? Все так угрюмо, мрачно – словно циклопы нашвыряли скал куда попало. И ушли прочь, лентяи, так и не закончив своей работы… Хотелось бы здесь, на севере, послужить.
