href="#n17" type="note">[17] у подножия горы Чистилища, дожидаясь рассвета…
Из метро по направлению к мосту шли какие-то люди. Он зарылся в листья рядом с мертвецом, прижимаясь лбом к ледяному камню.
Зачем? Голову-то зачем?
Ах да, риск заражения. Нужно отрубить нервную систему. Тело должно быть в отключке. Она ему когда-то объясняла. Тогда он не понял. Зато теперь до него дошло.
Шаги приближались, голоса звучали все громче. Прохожие свернули к лестнице. Хокан снова сел, глядя на контуры мертвого лица с разинутым ртом. Значит, вот это тело могло бы встать, стряхнув с себя листья, если бы она его не… отключила?
У него вырвался визгливый смешок, который эхо сделало похожим на птичий щебет и разнесло под своды моста. Он хлопнул себя по губам так, что аж в голове зазвенело. Ну и зрелище. Покойник встает и, как сомнамбула, отряхивает сухие листья с куртки.
Как же поступить с телом?
Восемьдесят килограммов мускулов, жира и костей нужно было где-то спрятать. Раздробить. Расчленить. Закопать. Сжечь.
Крематорий.
Ага, конечно. Перетащить туда тело, забраться на территорию и сжечь тайком. Или просто оставить у дверей, как подкидыша, понадеявшись, что любовь работников крематория к своему делу окажется столь сильна, что они не станут звонить в полицию.
Нет. Оставалось одно. По ту сторону арки дорога уходила в лес, к больнице. К воде.
Он запихнул окровавленный розовый свитер под куртку покойника, повесил сумку через плечо и просунул одну руку под шею, а другую – под колени трупа. Спотыкаясь, он поднялся и встал. Голова мертвеца в самом деле запрокинулась назад, лязгнув челюстями.
Интересно, сколько до воды? Вроде несколько сот метров. А если кто-нибудь появится? Ну, значит, появится. Тогда все кончено. В каком-то смысле это было бы даже к лучшему.
Но никто не появился, и теперь, обливаясь потом, он полз по стволу плакучей ивы, нависшей над водой. Веревкой он привязал к ногам трупа два здоровенных камня.
Из другой веревки, подлиннее, он соорудил петлю, накинул ее на грудь мертвеца, подтащил тело на глубину и сдернул веревку.
Он немного посидел на дереве, болтая ногами над водой и глядя, как пузыри все реже и реже возмущают гладь черного зеркала.
Он сделал это.
Несмотря на холод, капли пота щипали глаза, тело ныло от напряжения – но он это сделал. Прямо под его ногами лежал мертвец, сокрытый от всего мира. Его больше не существовало. Последние пузыри исчезли, и не осталось ничего… ни одной улики, указывающей на то, что здесь лежит труп.
В воде отражались звезды.
Часть вторая
Оскорбление
…И они направились туда, где Мартину еще не приходилось бывать, оставив далеко позади Немецкое пристанище и Блакеберг, – а ведь там проходила граница изведанного мира.
Яльмар Сёдерберг[18] Юность Мартина Бирка
Но сердце отдавший хильдре
