воскрешая в памяти странника смутный образ военного вертолёта, сбитого коварным стингером. Странник, болезненно морщась, нагнулся и помог «вертолёту» взлететь со своей вертолётной площадки – с грубой намозоленной ладошки, воздетой к небу.
Вверху загрохотала артиллерия – шарахнула шрапнелью крупного дождя. И только тогда какая-то машина «сжалилась», тормознула рядом с ходоком.
– Батя! – вырубая музыку, ревущую в салоне, парень улыбнулся в открытое окно. – Падай, батя! Подвезу!
Машина была – цистерна с горючкой.
– Спасибо, сынок, – уже в кабине сказал странник и слова его отличались небольшим акцентом, как если бы это говорил иностранец.
– Издалека? – Водитель посмотрел на него и опять во весь опор погнал свой табун лошадей, незримо запряжённых под капотом.
– Издалека, ты спрашиваешь? Да, издалека, сынок. Из Афганистана.
– По туристической путёвке? – уточнил беспечный парень. – Ну и как там? Шурин мой недавно был во Вьетнаме. Ни хрена хорошего. Мы тут живём по горло в шоколаде, а там вообще…
– Да, сынок, я по путёвке. Только путёвка у меня была в один конец. Но, слава богу, выбрался.
– В один конец? А что так? С деньгами туго?
– С патронами было хреново, сынок. С бронетехникой и вертолётами.
Водитель посмотрел на пассажира – как баран на новые ворота.
– Понятненько, – пробормотал он и дальше поехал молча. И пассажир молчал. Он вспоминал проклятую дорогу на Кабул, дорогу, по которой возили боеприпасы и продовольствие. А кроме того, и днём, и ночью по той дороге шли пузатые «наливняки» – машины с бензином, соляркой. В кабинах за баранками там сидели смертники, так их называли вполне серьёзно. Это были, пожалуй, самые храбрые и дерзкие ребята, игравшие в прятки со смертью: при попадании трассера «наливняк» превращался в огромное огненное облако – никакой надежды на спасение.
Доехав до города, странный пассажир обнял водителя. – Будь здоров, сынок. Поосторожней тут, чтоб не нарваться. – На кого? На милицию?
– Да милиция – чёрт с ней. А если нарвёшься на трассер?
Как тогда? Не боишься? Хотя я знаю, вы ребята храбрые. Ну, ладно, с богом…
Оставшись в кабине один, парень скривился в недоумении, потом покрутил указательным пальцем возле виска и ухмыльнулся, прикуривая от зажигалки в виде голой девицы, у которой волосы как будто бы вставали дыбом и горели на голове.
Родной городишко за последние годы преобразился, и преображение это было двояким. С одной стороны, хорошо – новостройки пошли косяком. А с другой – куча таких теремов, какие только можно нарисовать для страшной какой-нибудь сказки. Строили теперь тут – кто во что горазд. Всякими правдами и неправдами захватывали центр. Во многих местах оккупировали набережную – ни подъехать, ни подойти. Положили бетон и асфальт в тех местах, где раньше поляны
