подсобным организациям: техническое бюро, финансовая группа и т. д. Встал вопрос и относительно «начальника штаба». На эту должность решено было пригласить Михаила Николаевича Покровского, который только что в сборнике о декабрьском восстании опубликовал статью, которая нам всем очень понравилась.[122] «Леший» выразил некоторое сомнение: «Какой он марксист, какой он социал-демократ? Еще недавно он был “освобожденцем”[123]». Ему резонно возразили, что уже два года, как Покровский принадлежит к лекторской и литераторской группе. Меня попросили побывать у него и передать ему приглашение.
Затем были распределены обязанности: в три «центральных» района (центральный городской, типографский и городских предприятий) – тов. Заломов, тот самый, «Павел» из романа Горького «Мать». Я с ним встречался уже в течение двух месяцев подготовки к восстанию: сначала он ведал одним из районов, а потом был направлен в бомбистскую технику. «Евгений», представляя нам его, упомянул, что он носит историческое имя, на что Заломов чрезвычайно рассердился. Чтобы не возвращаться к нему, скажу, что в это время он был уже очень утомлен жизнью, имел больные нервы, был чрезвычайно подозрителен. Каждого нового товарища он подозревал в провокации. Этой участи подвергся мой помощник – тов. Егор, с честью проработавший в партии до конца жизни, и в этом случае Заломов признал свою ошибку. Но был другой случай: Заломов обвинил в провокации секретаря МК тов. «Виктора», и несколько лет спустя дело разбиралось в Париже в межпартийном суде, и «Виктор» был оправдан. В нашей среде Заломов пробыл недолго: через несколько недель он заявил об уходе по причине здоровья и семейных затруднений.[124] Своего преемника он выбрал чрезвычайно хорошо: это был студент-путеец Фельдман.
В Бутырский район под кличкой «Петр Васильевич» был направлен литовец Долгис, очень хороший работник. В Рогожский район был послан мой бывший, до-декабрьский, помощник; ни фамилии, ни клички я не помню. Меня направили в два Замоскворецких района (в то время их было два, но довольно скоро они были объединены) и прибавили еще Лефортовский район. На мои протесты «Леший» ответил: «Что вам нужно? Ночевка и питание? При этих условиях – я вас знаю – вы справитесь». Кличка моя стала «Семен Петрович», и «Леший» сказал, что это очень хорошо, принимая во внимание колоссальную разницу в нашей внешности: полиция запутается. После этого мы приступили к работе.
Покровского я уже знал: несколько раз по поручению университетской фракции мне приходилось с ним сговариваться относительно его публичных выступлений. Он выслушал меня с большим вниманием и удивлением, но согласился и попросил придумать для него кличку. Поскольку у нас уже был «Леший», я дал ему кличку «Домовой», которая в форме «Домов» так за ним и осталась. На своем посту он обнаружил изумительную бездеятельность. Эта фикция прекратилась после объединительного съезда партии.
Замоскворечье было поделено на два района линией Полянка – Шаболовка.
См.:
То есть участником нелегальной группы представителей либеральной интеллигенции, объединившейся вокруг журнала «Освобождение» (издавался под редакцией П. Б. Струве в Штутгарте и Париже в 1902–1905 гг.), и организованного в 1904 г. «Союза освобождения», члены которого составили ядро Конституционно-демократической партии.
В своих показаниях, данных на межпартийном суде по делу В. К. Таратуты в Париже 23 апреля 1910 г., Костицын вспоминал, что в январе 1906 г. «был на явке у Виктора», который произвел на него «неприятное впечатление». Когда он поведал об этом знакомым партийцам, один из них заявил: «Товарищ, вы удивитесь, что Виктор – провокатор, выдавший Сормовскую организацию». Обвинителем был сормовский рабочий П. А. Заломов, уверявший, что известный ему «комитетчик из Нижнего Новгорода, когда пришел на явку, ушел тотчас с нее, ибо признал в Викторе провокатора, провалившего нижегородскую организацию». Но Костицын полагал, что Заломов «страдает сыщикоманией», в подтверждение чего рассказал о таком эпизоде: «Раз на явку пришел мой помощник, и он в нем признал провокатора с Пресни, указав место, где работал на Пресне, его кличку, но все это оказалось неверным». Заломов, по словам Костицына, «в октябре – ноябре 1905 года был в боевой организации в Замоскворецком районе, потом работал по технике в В[оенной] О[рганизации], после в[ооруженного] в[осстания] – в центральном городском районе ответственным боевым организатором». Он оставался в Москве до конца апреля 1906 г. и ушел из организации, «потому что после этого инцидента боялся провалиться и отчасти по личным причинам» (РГАСПИ. Ф. 332. Оп. 1. Д. 37. Л. 118–119).
